Память гарпии - стр. 34
Стоило поймать эту идею, как недавний образ Риты дополнился. Орфин не обратил особо внимания на ее одежду, но теперь она всплыла в памяти – лохмотья из бурых перьев. И как это понимать? Очередной морок, жестокая иллюзия? Или Рита действительно стала гарпией, духом мщения?
«Какая теперь разница?» – спросил он себя с горечью. Второго шанса встретиться с ней, объясниться, никто ему не даст. Ведь он взбунтовался против тоталитарной секты, а потом сдал себя с потрохами. Надеяться не на что. Разве что вмешается гарпия и – чем чёрт не шутит! – унесет его на крыльях подальше отсюда? Но в те короткие мгновения, что она смотрела на него, он не видел ни грана тепла в ее огненно-желтых глазах. И потому такая фантазия вызывала только болезненный смех.
Глава 6. Мидас
Он просидел в камере несколько часов, тщетно пытаясь придумать выход. Затем дверь дрогнула и отворилась, впуская в темницу призрака в черном балахоне – старика Геласия. Орфин настороженно поднялся ему навстречу. Тюремщик запер вход за собой и убрал ключ в складки одежд, не оставляя шанса на побег.
– Что ж… – протянул он хрипло и вкрадчиво. – Время в наших краях никого не лечит. Ты еще помнишь своих родителей, дух? Как тебя звали?
Орфин молчал, глядя на чужака исподлобья. Отца он еще помнил, да. В голове возник образ седеющего мужчины с массивными настенными часами в руках – очередным подарком для сестры Орфина. Но вот лицо матери ускользало.
– О чем ты мечтал? Кого ненавидел?
– К чему эти вопросы? – хмуро спросил Орфин.
Он чувствовал на себе пристальный взор из-под капюшона. Казалось, отец Геласий и не ждет ответов. Он просто набрасывал пищу для размышлений. «Что ты не успел? Кто по тебе плачет?» Цепляясь за эти крючки, воспоминания – те, что еще остались – всплывали сами собой. Орфин сжал зубы и отвернулся. Вместе с памятью подступала непрошеная горечь.
Но вдруг Геласий подался к нему, резко выпростав костлявую руку из черного рукава хламиды, и вцепился пальцами Орфину в лоб. Его пронзило болью тут же, словно вокруг головы сжался замороженный железный обруч. Охнув, он отдернулся, но Геласий резко толкнул его к стене и попытался схватить за шею – Орфин едва успел увернуться.
Его потряхивало, голова раскалывалась, а где-то в самом нутре горела и исходила пустотой рана – словно оторвали кусок самой сути. Он бросился к двери, забыв, что та заперта. Старик ухватил его за локоть, и боль повторилась. С трудом соображая из-за нее, Орфин толкнул исповедаря, но стоило коснуться его груди – и его снова обожгло холодом.