Палач приходит ночью - стр. 31
Но в чем я был свято убежден – победим мы быстро. И тут главное не упустить возможность, не опоздать, проявить себя, внести свою лепту в победу по примеру романтических героев Гражданской войны.
Господи, какими же дураками мы все были. С самого начала было видно, что все идет не так, как нам издавна внушали: не заметно было побед могучим ударом на чужой территории. Немцы очень быстро вгрызались в нашу территорию. А мы утешали себя, что завтра все изменится как по волшебству.
Потом началась суета. Эвакуация. Оборудование МТС вывозили, но далеко не все. Осознав, что немец вполне может дойти до нас, я тоже хотел свалить побыстрее, но все никак не получалось. А тут еще двоюродная сестра с теткой завели шарманку, что не поедут никуда. Здесь все налажено, а немец вряд ли доберется. Если же доберется, то надолго не задержится. А потом собирай снова все семейное добро.
В общем, какая-то ерунда получилась. Слава богу, больше родни здесь не было. Отец и один из братьев записались в армию. Другой брат занимался партработой далеко отсюда. А я застрял, прикованный к родному дому.
Эх, все эта чертова надежда на авось. Нужно было собирать чемоданы, а то и двигать без них в тот самый миг, когда через село потянулись на восток первые потрепанные колонны РККА и обозы с ранеными. И когда красноармейцы, останавливавшиеся испить воды или молока, которое им щедро преподносили селяне, на вопрос, скоро ли остановим изверга, только одичало смотрели и обреченно отмахивались.
В тот душный день в начале июля небосвод обрушился на нас. Обрушился с треском. Точнее, с гулом танковых двигателей.
Я как раз зашел к соседке за молоком – она держала домашнюю скотину, и мы всегда брали у нее свежие продукты. И тут загрохотало, зарокотало, затряслось. Сначала отдаленно, потом ближе и ближе.
Выйдя на порог, я так и застыл, совершенно ошеломленный, будто превратился в соляной столб. Мимо меня двигался неумолимый, нереально мощный, овеществленный стальной кошмар.
Рычали, поднимая гусеницами пыль, стальные громады танков. Причем в стволах некоторых торчали бутылки – мол, остается только пить, когда враг уже разгромлен. Чеканила шаг пехота, так что только искры из-под сапог летели. Здоровые, сытые, каркающие на своем языке. Одетые в пропыленные фельдграу, на головах – похожие на средневековые шлемы каски, рукава закатаны, на боку – ранцы и тубусы противогазов, на плечах – карабины, иногда автоматы. Сопровождали эту поступь переливистые мелодии губных фрицевских гармошек, без которых не обходилась ни одна колонна. Вообще, с трудом верилось, что это живые люди, а не какая-то нечистая сила.