Палач приходит ночью - стр. 24
– Нам все не нужно. Нам достаточно малого, – упорно долдонил Сотник. – Но только своего.
– Ты мелкий собственник. А это уже прошедшая эпоха. Как питекантропы вымерли, так и собственник вымрет. «Исторический процесс» называется. Почитал бы, что ли, того же Маркса.
– Да тьфу на тебя с твоим бородатым! И поглядим еще, что вы построите. Тогда и подумаем. А пока у вас свой сарай. У нас – свой, галичанский.
– У нас дворец строится.
– И на здоровье. Только подальше от нашего сарая стройте. Так нет, вы все влезть на наш участок норовите. Только не удержите нас. Не удержите!
– Не желаешь ты добра своему народу, Юлиан.
– Не желаю.
– Тогда что желаешь?
– Желаю ему свободы. А добро после само придет… Или не придет…
Отец не сдал Сотника в НКВД за крамольные речи и настроения и по этому поводу мучился. Как коммунист – обязан был уведомить компетентных товарищей, а как человек… Как человек он отлично помнил, кто меня выручил в каземате.
Однажды Сотник исчез с концами. И куда он делся – нам долго не было известно. А потом узнали такое! Но об этом позже…
Глава десятая
Стоял июнь 1940 года. Работа в мастерских кипела. Техники поступало много: трактора, комбайны с Харьковского и Челябинского тракторных заводов, грузовики. Колхозы укреплялись. МТС расширялась теперь за счет местных кадров. Жизнь налаживалась.
Я, весь в машинном масле и мазуте, пытался справиться с ходовой частью трактора-«харьковчанина». Тут и окликнул меня наш мастер Сашка Калюжный как-то озадаченно и виновато:
– Вань. Тут тебя зовут.
У кирпичного здания конторки прохаживался невысокий, суровый мужчина в гимнастерке без знаков различия. Сердце екнуло. Вроде и не чувствую за собой никакой вины, а все равно визит уполномоченного НКВД напрягает, так что невольно начинаешь перебирать в уме свои прегрешения, не находя таковых. Хотя времена такие – сам порой не знаешь, что у тебя за грехи накопились.
Уполномоченный Логачев пожал мне крепко руку, отвел в сторону, где не так мешало разговору вечное наше лязганье металла о металл. И вытащил пачку папирос «Крестьянка»:
– Кури, Ваня. Не стесняйся.
– Наше вам спасибо. – Я потянул из пачки папиросу.
Смолил я по-черному, в основном самосад, и от доброй папиросы никогда не отказывался. Тем более она означала, что разговор будет дружеский.
– Ты, говорят, места вокруг Седой Балки хорошо знаешь, – закинул удочку уполномоченный.
– Так там хутор Роднянских был. После освобождения Украины хозяева оттуда съехали. Он сейчас пустой стоит. Хотя дальняя родня их за ним иногда присматривает.
– Присматривает, говоришь. А проведешь туда? Чтобы осторожно и незаметно.