Палач и Шут - стр. 50
– Зачем мне победа? – неистовал молодой Штефан, преследуя трусливого Арона. – Зачем мне трон? Зачем княжество? Мне нужен убийца моего отца!
Настигли беглеца у польских границ. Но в тот раз негодяю удалось бежать. Злодей бросил обоз, предал свиту, верных бояр, слуг. Под покровом ночи один бежал к ляшским покровителям.
Утром, ворвавшись в лагерь сдавшихся предателей и не обнаружив там главного врага, Штефан впал в ярость. Влад чувствовал, как Цецинский лес наполнился запахом «экстракта нектара», бившим из пленников. Красный цвет страха ласкал глаза.
– Смилуйся, господарь! – взмолились изменники. – Прости нас! Грешны!
Отступники смердели ужасом. Они были жалкие и смиренные. Робкий шепот добра и милосердия грозил заглушить пляску смерти. Влад видел это по сменяющемуся выражению лица кузена.
– И ты простишь их, брат? – спросил он, облокотившись об рожок седла. – Вспомни что они сделали с твоим отцом …
Глупое добро как бурьян – стоит семени упасть, и уже не извести.
– Неужели ты поверишь их лживым раскаяниям? Не будь глупцом! Они снова тебя продадут.
Конь князя, учуяв сомнения всадника, нервно бил копытом, вырвался из узды.
– Они наши единоверцы, – неуверенно возразил Штефан, – они просят пощады.
Влад усмехнулся.
– Сострадание непростительно для властителя. И они, – он кивнул на склоненных пленников, – и они, – Дракула указал на воинов, ожидающих решения вождя, – исполнят любой твой приказ, оправдают любой твой поступок, поймут и милость, и жестокость. Единственное чего они не простят это сострадание.
Штефан колебался. Сомнения подзадорили Влада. Настал момент выложить последний аргумент.
– Как ты думаешь, брат, где было сострадание этих предателей, когда они выкалывали глаза князю Богдану, твоему отцу и их повелителю?
Лицо Штефана налилось кровью. Воздух в лесу сделался багровым.
– Око за око! – крикнул молодой господарь. – Выколоть им глаза! Никого не жалеть!
– Око за око! – одобрительно подхватили воины, спешиваясь в предвкушении кровавой оргии. – Око за око, князь!
– Смилуйся! – за стремя господарского коня ухватилась молодая женщина. – Прояви великодушие! Умоляю, повелитель!
Вместо ответа, Штефан схватил несчастную за густые черные волосы. Потянул вверх. Запрокинул женщине голову. Безумным от ярости взглядом впился в красивое, испуганное лицо.
– Великодушие! – прошипел молодой князь. – Твой муж был там, когда казнили моего отца! И твои глаза видели эту казнь. Видели и ничего не сделали. Так пусть мое лицо, лицо утоленного мстителя, станет последним что видишь ты!
Князь выхватил кривой турецкий кинжал. Дернул волосы женщины как коня за узду. Потянул за них так, что затылок несчастной прилип к вспотевшей шей лошади. Женщина только и успела что всхлипнуть и впиться ладонями в крепкую руку всадника. Господарь же, не мешкая и не раздумывая, точным движением приставил острие кинжала к трепетному женскому веку. Не сильное нажатие и левый глаз лопнул как пузырь. Обезумевший от боли крик женщины, стал кличем для остальных воинов.