Падение «Вавилона» - стр. 49
Так что желающих сделать свой выбор в пользу солдатчины среди моих сокурсников не было. Мы дружно и отчаянно претерпевали все тяготы курсантского бытия, находя изощреннейшие методы иной раз и сачкануть как на занятиях, так и в нарядах.
Воскресным свободным – ха-ха! – днем, выметая снежок с плаца с одним из своих товарищей по несчастью совместной службы, услышал я от него следующее:
– Слушай, меня этот концлагерь достал…
– Ты не оригинален, – хмуро заметил я, орудуя метлой.
– Хотя бы недельку перерыва… Хотя бы день! Я, дурак, из Магадана в Москву рвался, как… в рай небесный! А сейчас думаю: лучше б уж, что ли, на вышке… А чего? Стой себе, кури… бамбук!
– Ты не один в Москву рвался… – бурчал я.
– Разговорчики, товарищи курсанты! – прервал наш диалог голос вездесущего надсмотрщика-сержанта. – Снег между плитами вымести тщательно!
Да, Москва была рядом, за забором… Но толку! За месяц своего пребывания в каких-то тридцати минутах езды от родного дома я всего лишь раз, и то буквально чудом, умудрился позвонить из части матери и выпросить у начальства краткое свидание с ней на КП.
Никаких положительных эмоций из свидания я не вынес, а только болезненно ощутил, что нахожусь в некоем параллельном пространстве с миром нормальных людей, который существовал в каких-то считанных метрах от проходной, но был отделен от меня прочнейшей прозрачной перегородкой, перейди которую – тюряга!
Мать, утирая слезы, говорила, что встречалась с бывшим мужем-полковником, прося его принять участие в моей воинской судьбе, на что муж поведал ей о сегодняшней для него невозможности предпринять что-либо в мою пользу да и об известной опасности каких бы то ни было протекций, поскольку дяди из шпионского ведомства, жаждавшие моей географической удаленности от столицы, могли в любой момент встрепенуться и устроить меня охранять, к примеру, не зэков, а особо ценные радиоактивные материалы.
– Потерпи, необходимо выждать время, – говорила мать.
– Да-да, – кивал я рассеянно, сам же думая не о каких-то несбыточных перспективах в своей армейской карьере, а об очередном ночном наряде, тяготы которого можно было бы здорово уменьшить, если сейчас привалиться щекой к мамочкиной дубленке и хотя бы пятнадцать минут глубоко и безмятежно поспать…
Но пугать маман такой просьбой, естественно, не стоило. Как и предаваться каким-либо надеждам. Хотя бы потому, что строительство воздушных замков – дело приятное и легкое, а снос их – тяжел и неприятен.
Сослуживец, очищавший совместно со мной плац от смерзшихся осадков, прошептал, улучив момент, когда сержант отошел по нужде за мусорный бак: