P.S. I Hate You - стр. 26
Лицо у меня немеет – то ли от потрясения, то ли от неверия в происходящее. Я никогда прежде ни на кого так не набрасывалась, но я не могла не высказать это вслух. Он должен был это услышать. Подобным людям полезно выслушивать такие слова.
– Боже. – Он выдыхает. – Ты… э-э… ты такая привлекательная, когда злишься.
– А это уже оскорбление.
– Оскорбление? – Он отшатывается назад, пряча улыбку.
– Да. Я пытаюсь говорить с тобой, как с человеком, а ты не воспринимаешь меня всерьез. И вдобавок смеешься надо мной.
Он сжимает губы, словно подавляя еще одну улыбку, и мне вдруг хочется дать ему пощечину, хотя я никогда прежде такого не делала.
– Извини, – говорит он. – Просто тяжело: когда ты пытаешься злиться на меня, а я могу думать только о том, какая ты сексуальная, когда злишься.
У меня опять отвисает челюсть.
В последние пять минут мы явно свернули куда-то не туда.
Или он под какими-то веществами.
Да. Алкоголь. Должно быть, его устами вещает алкоголь.
– Тебе еще не надоело быть всегда таким? – спрашиваю я его. – Таким… озабоченным?
– А тебе не надоедает постоянно быть такой идеальной? – передразнивает он. – Ты явно никогда не делала ничего неправильного, у тебя в жизни не было ни одного хренового дня, потому что иначе ты не спешила бы вот так ставить людям диагнозы.
– Я не идеальная, Исайя. Я – хорошая. Есть разница. Я отношусь к людям так, как хочу, чтобы они относились ко мне. – Я встаю, направляю палец прямо ему в лицо, и хотя изо всех сил стараюсь не повышать голос, однако ничего не могу с собой поделать. Кровь у меня кипит, кожа горит, ладони зудят от желания врезать по его невероятно красивому лицу. – Лучше я буду доброй, чем таким долбаным уродом, как ты.
На миг я лишаюсь рассудка.
Я просто хочу, чтобы он убрался из моего личного пространства.
Я полностью теряю контроль над собой и делаю то, чего не делала никогда в жизни.
Открыв глаза, удостоверяюсь, что действительно выплеснула воду со льдом ему в лицо.
Ого!
У нас обоих на лицах одинаково потрясенное выражение, вдобавок у Исайи такой вид, словно он вот-вот разразится ругательствами в мой адрес, но тут над нами раздается громовой мужской голос:
– Прекратить!
Мы оба оборачиваемся и видим того громилу в черной футболке; сейчас он стоит над нами, сложив руки на своей бочкообразной груди, и смотрит на нас сверху вниз, морща крючковатый нос.
– Вы нарушаете порядок, – заявляет он, указывая мясистым пальцем на дверь. Мышцы так грозно выпирают из-под футболки с надписью «Охрана», что мне и в голову не приходит усомниться в его власти. – Убирайтесь отсюда.