Ожерелье Зоны - стр. 18
Тайник он сделал на Карабасе. Преодолевая отвращение, сунул пинцет ему в карман и закрыл клапан. Наемник даже не пошевелился. После чего Гриф расхаживал по камере, морщил лоб, о чем-то усиленно думал и каждый раз, когда приближался к двери, ощущал тепло. В какой-то момент он остановился под зарешеченным плафоном и долго его рассматривал.
Металлический лязг заставил сталкера встрепенуться, повернуться к двери и принять непринужденный вид. Вошел Алексей. Дверь за ним захлопнулась с грохотом.
– Тише вы, – послышался сдавленный стон. Алексей завертел головой, обыскивая взглядом помещение.
– Это Карабас, он под лежаком, – взглядом Гриф указал на топчан.
– Карабас? – глаза Алексея расширились.
– Да, – Гриф не преминул воспользоваться пробуждением наемника, опустился на колени, заглянул в вонючий сумрак. – Карабас, ты можешь с нами поговорить?
– О чем? – послышался шелестящий шепот.
– Что здесь произошло?
– Седых пришел со … своими агалами.
– А земляки, рыкстеры?
– Они…
Повисла тяжелая тишина. Из-за двери слышались приглушенные голоса, звук кованых каблуков по железному полу, гул генераторных установок, где-то стучали по металлу.
– Эй, Карабас? – нарушил молчание Гриф. – Слышишь меня?
– Что с ним? – спустя несколько минут спросил Алексей, отчаявшись дождаться ответа.
– Матрешка забрала, – ответил Гриф, поднимаясь с коленей. – Ты мне, Ява, вот что скажи: о чем с пижоном беседовал?
– С пижоном? – Алексей сдвинул брови, а потом догадался. – А, с этим. Его Качака называл Пирцентом. А Качака – это…
– Знаю, кто такой Качака, давай дальше.
– Ну… спросил, куда идем. Зачем. Кто ты. Я рассказал все, как ты учил.
– Тише, – Гриф поманил парня пальцем. Алексей склонился над его ухом, зашептал.
– Ему медики рассказали про меня. Он интересовался, помогла ли катушка. Я сказал, что помогла. Спросил, где она теперь. Я сказал, что не знаю. Интересовался, смогу ли их привести на то место, ну… где нашли. Я сказал, что это можешь только ты, – Алексей замолчал.
– И все? – Гриф посмотрел на парня в упор.
– Ну… еще Качака мне в грудину пару раз вмазал для улучшения памяти. Вмазал не хило так. Он это «скворечником» называл. Ага, так и говорил: «Скворечник тебе забью». Странная у того мужика кличка, ну… которого ты назвал пижоном, – продолжал говорить Алексей с дурацкой улыбкой. От пережитого и обуревающего волнения он не мог остановиться. Гриф сунул руки глубоко в карман и зашагал по карцеру.
– …Пирцент. Очень похоже на слово «процент», – не унимался Алексей. – Говорит он так, ну… словно вот-вот расплачется. Сумасшедший какой-то. Точно говорю, Гриф, он чокнутый. Как здесь воняет, словно помер кто-то, – он поморщился, – форточки нет даже проветрить эту душиловку…