Ожерелье Зоны - стр. 17

Наемник еще несколько секунд демонстрировал себя, затем болезненно зажмурился, весь сморщился и снова забрался под топчан. Гриф не сводил с него глаз и все пытался соединить это нечто с тем, кого знал раньше, – бородатым, крепким мужиком, уверенным в себе, надменным, властным. «Матерь божья, что они с ним сделали? Это ждет и меня?» – носились в голове сталкера мрачные мысли, как ночные фурии. Хотя он и выслушал с должным вниманием Шару и более-менее представлял, что творит с человеком матрешка, увиденное поразило его до мурашек. Он поверить не мог, что это самоуничтожение – последствия пагубного пристрастия, что человек – существо разумное, может довести себя до такого состояния. Звери милосерднее к жертве, чем человек к самому себе. Нет, это долбаные академики. Это их рук дело. Кончились щелкуны, теперь за людей взялись. Эти мысли были более понятны сталкеру, чем мазохизм в самой что ни на есть извращенной форме.

– Хе-хе-х, – то ли смешок, то ли кашель донесся из сумрака под топчаном, – не узнаешь? Я это… Карабас. Кхе-хе.

– Что они с тобой сделали? – спросил Гриф, оправляясь от шока.

– Не они… я. Я сам, – долгое молчание, – матрешка.

Гриф понимающе покивал: «Ему уже никакой «сверчок» не поможет». Вслух спросил:

– Что здесь случилось? Где твои парни?

– Всех побили. Пистон, вроде, остался. Его со мной держали… пару дней, потом увели.

Карабас снова замолчал. Гриф его не торопил, понимал, что в таком состоянии трудновато открывать рот. Прошло минуты три, прежде чем Карабас накопил силы.

– Старик тоже здесь… был.

– Какой?

– На мох похожий.

– Федорыч? – Гриф подобрался, и без того познавательная беседа вмиг стала неимоверно информативной. Он даже перестал замечать вонь.

Карабас перевернулся на спину и закрыл глаза. Молчание затягивалось.

– Эй, Карабас, – позвал сталкер, несколько секунд ждал ответа, потом позвал снова: – Карабас, ты уснул?

– Чего?

– Где этот старик сейчас? Что с ним?

– Никто не знает.

– Как никто?

– Его держали в кутузке, а потом исчез.

– Сбежал? – Гриф придвинулся к наемнику, чтобы не упустить ни слова. Долгая пауза. Сталкер уже было хотел заговорить, как Карабас произнес:

– Растворился, – повернулся к стене, поджал ноги к груди, обхватил их руками и снова превратился в смердящую кучу тряпья. Гриф даже в какой-то момент подумал, не померещился ли ему наемник. На самом ли деле разговаривал с ним, не пустили ли чертовы академики газ. Сталкер перевел осторожный взгляд на топчан, не исключая варианта увидеть себя на нем. Потертый коричневый дерматин блестел гладкой растрескавшейся поверхностью, отбрасывал мутный блик от лампы и всего. Сталкер снова заглянул вниз. Куча тряпья оставалась неподвижной. Чтобы убедиться, он протянул руку и тронул наемника. Пока армейская куртка сминалась под пальцами, Гриф все еще сомневался в существовании Карабаса. Наконец он коснулся чего-то твердого, худого, словно палка. Сталкер сморщился, убрал руку, обтер о брюки и зашагал по карцеру.