Отвергнутая. Игрушка для Альф - стр. 14
— Увезти подальше от Северных Лесов и они потеряют свою власть на чужой земле, Тина, — шепчет мама. — Возможно, вам с отцом придется уехать, а мне остаться.
— Что? — папа хмурится.
— Во мне кровь Верховного Жреца, милый, и я принадлежу Северным Лесам. Этот старик сможет найти нас через меня. Просто из вредности.
Подсыпаю сахарной пудры в миску, и папа одобрительно кивает. Пока я делаю все правильно. Из-за страха оказаться в лапах оборотней, я не могу даже осознать измену Малька.
— Либо ты выходишь за Малька, — мама стучит пальцами по столешнице. — Естественно, никакой пекарни ему не видать… Потом он медленно и незаметно слабеет, чахнет и умирает. У тебя будет год на траур…
Я оборачиваюсь. Вот какая у меня мама. Она такие же планы вынашивала и для жены прошлого Альфы?
— Не останавливайся, Тина, — вздыхает папа.
— И мы найдем за это время другого достойного мужчину для тебя.
— Из траура в помолвку? — усмехаюсь я, возвращаясь к яйцам и сахарной пудре.
— Муку добавляй. И не торопись.
— Оборотни упрямые, Тина, — у мамы голос тихий и печальный. — Надо было взять тебя сегодня с собой в приют. Ничего бы этого не случилось.
— И я бы не узнала, что мой жених, который только днем клялся мне в любви, мне изменяет и хочет меня убить, — подсыпаю муки, — даже не знаю, что хуже. Быть в неведении или оказаться в лесу… Может, мне в монахини уйти?
— Ты в своем уме? — возмущенно охает папа.
Вновь подсыпаю муки, и поднимается белое облачко, которое вдыхает папа. Он кашляет, лезет в карман и присасывается к флакончику из красного стекла.
— Долго у тебя кашель не проходит, — мама подозрительно щурится. — Сколько ты на этой микстуре сидишь?
— Все в порядке… Это от муки…
Он пытается улыбнуться, но заходится в кашле. Прижимает руку ко рту, пытается выровнять дыхание, кашель его не отпускает. Склянка падает на пол.
— Папа…
Время останавливается, когда я вижу на его ладони кровь. Я роняю венчик, мама кидается к папе, а он пятится, но она перехватывает его руку и принюхивается к крови, а после поднимает взгляд:
— Саймон…
— Мам.
— Ничего страшного, — папа улыбается, и мама утыкается носом в его шею.
Глубоко вдыхает, и папа закрывает глаза, сильно нахмурившись.
— Ты… — мама отстраняется от него и в ужасе вглядывается в его лицо. — Саймон! Ты от меня скрывал, что болен?!
— Мам… — поскуливаю я. — Пап…
— Ты мазался маслом анеции, чтобы я не распознала запах твоей болезни…
— Дорогая… успокойся…
— Успокойся?! — ее глаза вспызивают желтым огнем и над бровями провыается черная шерсть.
— Ты опять платье порвешь и расстроишься… — папа отступает.