Отвергнутая. Игрушка для Альф - стр. 11
— А это твои проблемы, зайчик, — мягко толкает меня в спину, — займись делом.
Папа шагает ко мне и тянет руку, чтобы забрать у меня малину, но Жрец шепчет:
— Нет, дружочек. Пирожные сегодня — забота твоей дочери. Она же должна была чему-то у тебя научиться.
Наши с папой взгляды встречаются. Я не раз злилась, когда у меня ничего не получалось с пирожными. То крем слишком жидкий, то бисквиты пресные или приторные. Он, конечно, меня подбадривал, обещал, что однажды у меня все получится, но это, чтобы успокоить криворукую дочь.
— За какую услугу ты ему пирожные должен? — тихо спрашиваю я.
В зеленых глазах папы вспыхивает отчаяние.
— Пап…
— Опять с Мальком допоздна шлялась? Вот женой ему будешь… — на кухню врывается мама и замирает, когда видит Жреца. Несколько секунд оторопи и она шипит. — Вот же… ты черт лесной…
Папа кидает на нее печальный взгляд, а затем тоскливо смотрит на меня. Ничего не понимаю. Сделка со Жрецом касалась мамы?
— Гриза, — Жрец расплывается в улыбке. — Ты же моя красавица. Как у тебя дела?
— Проваливай. И я тебя об этом прошу со всем уважением, — шипит мама, и мне кажется, что ее глаза на мгновение желтеют.
Нет. Это все слухи. Нет в крови моей мамы Зверя. Она просто нелюдимая.
— Какое у тебя неуважительное уважение, — хмыкает Жрец.
Мама испуганно окидывает меня взглядом, минуту буравит мои босые ноги, а затем бросается ко мне, чтобы… Она меня обнюхивает. Шею, плечи, руки и лицо. В ужасе вглядывается в глаза, медленно поворачивается к Жрецу и шепчет:
— Да ты издеваешься…
А я смотрю на папу, который опускает глаза и медленно выдыхает.
— Вон! — в истерике визжит мама. — Пошел прочь!
— Без пирожных не уйду, — Жрец мягко улыбается. — И твоя дочь их должна не только мне, но и Альфам Северных лесов.
— Нет… — мама закрывает меня грудью. — Она моя дочь, козел ты старый… Ты, что, задумал?
— Лес принял ее обещание, Гриза.
— Она человек… И к Лесу твоему ублюдочному не имеет никакого отношения. И к этим мальчишкам тем более.
— Они уже не мальчишки, — Жрец недобро щурится. — И да, она человек, но ты — нет. И ты приходила ко мне, чтобы я и мои веселые бородатые друзья дали добро одной упрямой волчице на удочерение маленькой сиротки…
Замолкает, переводит на меня взгляд и со лживой обеспокоенностью шепчет:
— Или это секрет?
Поджимаю губы. Нет, не секрет. От меня не стали скрывать, что меня удочерили. Да я бы сама это однажды поняла. Папа — рыжий, а у мамы — копна густых черных волос.
— Ага, не секрет, — вновь смотрит на бледную маму. — И раз милая Тинарочка дочь волчицы, то…
— То ты решил ее скормить? — она сжимает кулаки. — Скормить тем… Ты же… У тебя совесть есть? — переходит на шепот. — Я… ты так меня наказываешь?