Отсюда лучше видно небо - стр. 23
«А это, – поднося тетрадь к лампе, говорила она, – тут, по-твоему, что?»
«Оставь уже ребенка в покое, – откуда-то говорил Виталий Юрьевич, – ты на нем, как на велотренажере ездишь, всю душу вымотала».
«Цыц, начальник нашелся. С тобой Владик двоечником бы рос», – на кухонной раковине, под футляром для бруска мыла, Людмила Викторовна прятала лезвие, – замысловатый блестяще-бритвенный прямоугольник, – которым она аккуратно соскребала, сцарапывала поверхностную помарку.
И, прося у Владислава ручку, своим витиевато-наклонным почерком оперировала искалеченное слово, превращая работу Владислава в нечто безукоризненное, совершенное, чему он даже не мог соответствовать.
Но теперь требования, предъявляемые Владиславу, как официальному работнику, были бесхитростны и не нуждались в наличии его бесконфликтной, приспособленческой личности. На все необходимо закрывать глаза, забыть о существовании сторон, мнений, беспринципно перепечатывать любую ложь, правду и факт, ничего не обсуждая, безостановочно приумножать скоропортящийся продукт массовой информации, принудительно вламывать, впихивать, вталкивать ничем не обусловленное бытие в прокрустово русло повседневной печати, ориентированной на читателя с нищенским лексиконом, урезанным кругозором и односторонним умом.
Поставив подпись, Владислав Витальевич был готов приступить к работе в любую минуту. И все-таки что-то всколыхнулось, что пока оставалось ему самому незаметным.
Не различая утра, дня, вечера, слившихся в костюмированном потоке бессмысленного текста, – Владислав, ввинтившись штопором в банку шпрот (формальная трапеза для занятости желудка), сдвоенный, сидел на гибридном стуле в типографическом погребе, где усилиями нескольких граждан печаталась их малозаметная общественно-политическая брошюрка, издававшаяся смехотворным тиражом с целью опорочить, уничтожить прежнюю систему, проложить новые курсы, новые направления.
Ярко-желтое, однобокое, осажденное примитивными кустарниками здание, в котором сосредоточилось их прилежное старание, прежде принадлежало горкому коммунистической партии (заниматься здесь антисоветской деятельностью было все равно, что изменять жене в ее же постели), – но с недавних пор было расформировано и распределено.