Отступники Эскулапа - стр. 27
Судя по всему, слова внучки не произвели на Хельгу Генриховну большого впечатления. Она лишь слегка улыбнулась, словно считая этот факт чем-то само собой разумеющимся, и так же молча продолжила пить чай.
Тогда Олеся Сергеевна решила обратиться к старушке:
– Хельга Генриховна, а может быть, вы видели или слышали что-нибудь подозрительное вчера вечером?
Петерсон оторвала взгляд от чашки, уперла волевой, отнюдь не старческий взгляд в Киряк и словно просканировала сидящую напротив сотрудницу уголовного розыска. Видимо, получив после осмотра какую-то ценную для себя информацию, она ставшим на удивление мягким и доброжелательным голосом ответила:
– К сожалению, я ничем не могу вам помочь. – Но, немного подумав, уже намного резче добавила: – Наверняка будет лучше спросить у дружков этого бандюги. Они вам скорее подскажут, кто и за что мог убить эту сволочь.
Получив такой ответ, но не желая прерывать беседу и все еще надеясь узнать больше об отношениях убитого и ее внучки, Олеся Сергеевна решила задать пожилому медику вопрос на более близкую той медицинскую тему:
– Хельга Генриховна, а как давно вы употребляете миндаль?
Петерсон вновь ее «просканировала» и с едва заметной ноткой раздражения в голосе произнесла:
– Уже полгода. По шесть штучек три раза в день.
И демонстративно поднявшись из-за стола и поблагодарив внучку за вкусный чай, Хельга Генриховна неспешно покинула кухню.
Едва старуха вышла за дверь, Елена с волнением в голосе обратилась к оперативнице:
– Вы, если что, не обижайтесь на бабушку… Она очень хороший и добрый человек. Характер вот только у нее чересчур твердый. Она у нас родом из Риги, родилась прямо накануне революции, буквально за день до ее начала. Ей вчера стукнуло семьдесят шесть лет. Правда, она праздновать день рождения не любит, говорит, что он ей напоминает о революции… Но давайте я вам все расскажу по порядку. Так вот, ее отец (мой, значит, прадед) был довольно известным в Риге врачом. После революции, в 1919 году, когда был основан Латвийский университет, он довольно долгое время возглавлял там кафедру анатомии. Да что там говорить – даже мой прапрадед по бабушкиной линии, Вильгельм фон Шмидт – и тот был известным медицинским научным деятелем, только уже в Германии. В моей родословной со стороны бабушки практически одни врачи. Сейчас я вам покажу…
Девушка вскочила из-за стола, быстро куда-то сбегала и через пару минут вернулась со старым журналом в руках. Это был старейший советский медицинский журнал – «Советская медицина», второй номер за 1937 год. Раскрыв его на нужной странице, Елена показала статью, под которой стояло имя – Генрих Янисович Петерсонс.