Отравленные джунгли - стр. 29
– А у меня случился как-то по гороскопу год полного переосмысления, – хмыкнул капитан.
– Это как?
– А вот так. У каждого есть выбор: быть человеком или быть семейным, но уже не человеком.
– Счастливый, у тебя хотя бы выбор был.
– Разве у тебя его нет?
– Не знаю. Не думал об этом. Некогда мне думать, Захар. Утром на работу, вечером в магазин, потом домой. А там – ад! В выходные на дачу – полоть грядки… Знаешь, я философски к этому всему стал относиться, у каждого человека в России должен быть свой ад, понимаешь?
– Типа искупления грехов прошлой жизни?
– Как-то так.
– Знаешь, Гена, все эти сложности мы придумываем себе сами. Лет десять назад ты где жил: в раю или в аду?
– Ха! Конечно, в раю! Свободный бизнес, куча свободного времени и огромная куча бабла! Тут купил, туда перепродал – сотни тысяч на кармане. А теперь? Зарплата, иногда премии. Работаешь, и просвета этому не видно! Причем чем больше работаешь, тем меньше выходит под расчет. Парадокс!
– Странная у тебя работа. Кстати, кем ты трудишься?
– Старший научный сотрудник в одном научно-исследовательском институте.
– И сколько же, если не секрет, выходит?
– Максимум с премиями получал шестьдесят пять тысяч. В основном сорок пять – пятьдесят.
– Не густо для столицы.
– А ты, насколько я помню, стал военным?
– Да, окончил Рязанское десантное училище. Служил на Дальнем Востоке, потом перевели в Москву.
– И сколько получаешь в месяц?
– По-разному, – уклонился Захар от прямого ответа. Но, поглядев на школьного друга, бывшего с ним предельно откровенным, признался: – Минимум сто пятьдесят. За некоторые, особо напряженные, командировки выходит за триста.
– Ого! Мне бы такую зарплату. Знаешь, я всегда мечтал искупаться в золотых монетах, как Скрудж МакДак.
– Слушай, как же так? Ты же окончил МГУ, лучший вуз страны!
– Окончил. С красным дипломом, между прочим. А два года назад защитил кандидатскую диссертацию, – буркнул Сидякин и надолго замолчал.
Захар Гурьев был крепким парнем с немного сутуловатой фигурой. Усталые, зеленовато-карие глаза, вокруг которых уже завязались мелкие морщинки, скорее излучали печаль по чему-то несбывшемуся, нежели тосковали о потерянном. Да и что, по большому счету, удалось повидать за те суетные восемь лет, одним коротким мигом пролетевшие после окончания военного училища? Служба, тренировки, командировки в горячие точки, бесчисленные боевые операции, ранения и столь же бесчисленные госпитальные палаты… Многое, как говорится, уже осталось за его плечами. Жизнь еще не перевалила экватор, и изученного, познанного посредством проб и ошибок, сделанного на совесть, не сосчитал бы никто – набиралось этого с излишком. Неприхотливость с выносливостью вошли в привычку, болевые ощущения, как у всякого человека, подошедшего к тридцатилетнему рубежу, притупились, почти все решения и действия благодаря огромному опыту принимались автоматически – на «автопилоте».