Отправляемся в полдень - стр. 38
— А ты не врал, Филка, она реально клёвая!
— Некогда, Макс, гони.
И колымага рвёт с места.
Е-ху.
Баба Кора всегда тыкала, что во фразе — завтра будет лучше чем вчера — главное — завтра будет.
И теперь это чувствую. Всем туловищем. Завтра будет. И будут все. Всё-таки я везучая.
— Филка, — вовремя приходит, как наш рулевой толстого назвал, — а тут есть, где это, — тяну за волосину, — сменить?
— Причёску, что ли?
Киваю. Вроде так, причёска.
— Знаешь, мне у Маши эта нравилась.
— Но ты сам вякнул же: ты не она.
— Эт точно, — как-то невесело соглашается толстый. — Совсем. И я, кстати, Фил, Филипп Маркович Пешкин, если что.
Не буду препираться, потому что мне хорошо.
— Вы все тут по три имени говорите?
— По три имени?
— Ну да, как ты сейчас. Меня тоже называли Марией Юрьевной Смирновой. Это очень длинно же!
Он жмёт плечами.
— Поэтому разрешаю звать Филом, — и суётся через меня вперёд. — Макс, у парикмахерской, где Алёнка моя, притормози.
— Ты уверен? А вдруг уже ищут?
— Поэтому и везу к Алёне. Она в такой дыре, что клиенты записавшиеся с трудом находят. И телефона там нет. И камер.
— Замётано, чувак.
Пялюсь в окно. Бегут и машут ветками деревья. Уже все жёлтые. Ненавижу осень, тошнит от желтизны и кости ноют на дождь. Кое-где из-за деревьев высовываются дома. Здесь они похожи на фиф, что вышли к дороге на караван поглазеть. Такие ровненькие все, что писец просто. И цветы. И оградки.
И когда врубаюсь, что к чему, куда девается вся хорошесть у меня внутри. Только злобное — вот же гады! — и остаётся. Потому что так! Они тут жируют. Особенно некоторые — кошусь на кой-кого. Сидит, рожа довольная. Пузо выкатил! А наши там загибаются в холщинах. Где любой ветер-дождь — и всё! Приехали! Колымаги у наших убитые. Грохочут так, что земля дрожит. Танцы с бубном пляшешь возле синтезатора, чтобы ещё чуток протянул, чтобы жрать было.
А тут!
Но мы доберёмся сюда. Ух, доберёмся!
И я им припомню! Тем, кто меня, правильную, кинул в мир покорёженных.
Лично порешу каждого грёбанного спящего и их приблудников. Зуб даю!
Колымага тормозит.
— Прибыли, — доносится с первого сидения, — дальше сами.
Фил выползает, пожимает руку Максу, а я вылезаю сама. Макс лыбится мне и показывает палец вверх.
— Очень клёвая чика, братуха. И как только запала на тебя?
Фил фыркает.
«Баклажан» Макса уносится — шурх и нету! Быстрый, тихий. Гилю бы такой! Нас бы с Тотошкой и бабу Кору возил.
И снова накатывает тёплое, потому что про своих. Надо тут всё разнюхать, но осторожно, и валить. Валить к ним. Поднимать всех. Теперь знаю, куда. Хорошо, что толстый Фил со мной. Будет проще.