Отправляемся в полдень - стр. 30
Кароч, шумный страшный, что пипец. Худой — жердь жердью, шея — у цыплака толще, голова кожей обтянута, что та черепушка, глаза горят, волосёнки жиденькие.
Сидит, пырится и молчит.
Молчу тоже. Оно мне надо. Мне свалить бы отсюда.
Шумный отрывается от листов, на меня зыркает, ухмыляется. Зубы острые, вкривь и вкось, тяпнет — взбесишься.
— Ты, значит, у нас Леди из Ниоткуда, — говорит. Противный, будто выворачивает наизнанку и сейчас ковыряться будет.
Отползаю подальше, одеяло тяну. Ууу... аж холодом продрало, ну и таращится!
— Никакая не леди, — суплюсь. — И оттуда, из Залесья.
— И где оно, твоё Залесье?
Наклоняет голову, что та ящерка. Гундит так, что еле разбираю о чём?
— По Рубежу касается Цветущего сада, Весенней губернии.
— Весенней, значит.
— Так и есть. Весна там наглая, зелень всюду...
— Посмотри в окно, — обрывает шумный. — Ну же?
И только тут понимаю: лес жёлтый! Осень! Уже хуже. Если осень…
— То там за лесом — Болотная пустошь, Осенняя губерния, — бормочу. А мысль уже дальше бежит: там ещё неизвестно, что лучше — она или Подземелья Шильды?
— А если я скажу, что там, за лесом, хутор Грибной. А ещё дальше — село Демьяновка. И никакой Болотной пустоши или Цветущего луга и в помине нет?
— Как нет? — и зеньками — блым-блым.
Врёшь, гад. На «слабо» берёшь!?
— А так, Мария Юрьевна. Вы всё придумали. Это лишь посттравматический синдром, амнезия и замещение личности. Не очень приятно, но поправимо...
— Я не Мария! — уже злюсь. — Юдифь, слышите, Юдифь! Не смейте менять моё имя!
— Тише-тише, — он примирительно поднимает ладонь. Пальцы такие тонкие, что на свет можно косточки позырить. Жуть. Он бы в Залесье точно не выжил. — Конечно же, Юдифь! Персонаж книги Сергея Адова «Битва за розу», так? Этот текст, со слов вашего отца, даже в анамнез вписан.
Гляжу на него — и не врублюсь никак, кто из нас псих? Книга Адова? Книга только одна — Божественная. Это и говорю.
Он вроде понимающе кивает.
— Да, помню. Так там и было. Про Данте. Да. Читал я эту вещицу Адова, весьма занятная. Вот только автор — как в воду канул. А пираты утащили текст и теперь наживаются. Эта книга уже хуже вирусной рекламы.
Прокашливаюсь. Тянусь за стаканом с водой.
Шумный вежливо помогает.
Лыбится.
— Не бойтесь. Теперь мы знаем причину, а следствие исправим легко. Вы скоро вернётесь.
Хлопает по коленке, ставит стакан на тумбу и встаёт.
— Отдыхайте. Покой — путь к умиротворению. И к себе.
Уходит, а мне не до сна. Мало что поняла, но одно точно: они хотят, чтобы я поверила в Марию.
Хотят грохнуть, сволочи. Точняк.
Но вот только у меня пока нет в планах умирать.