Отправляемся в полдень - стр. 20
***
Даже больше чем дождаться «Харон», Карпыч мечтает в отпуск. Рвануть в Летнюю губернию, где пляжи с пальмами и бабы сплошь голиком. Он был один раз, знает, что говорит. Кутил там сутки напролёт, до зелёных человечков.
Но отпуск не дают, сволочи.
Сами там, тычет наверх, жируют, по баням да курортам, а ему здесь загибайся, в Зимней.
— Разтудыть их в калину! — беззлобно, впрочем, ворчит он и садится чистить бердандку. — Охота скоро, малец. Надо успеть.
Бить будет звезды.
Говорит, всегда до двух десятков в одну охоту сносит. До земли, правда, хорошо если две-три долетит, но и их не найти.
— Вот был у меня Барбос. Ух, он их таскал. Днями мог. Я палю, он сидит рядом, хвостом бьёт, скулит. Только крикну: ату. И всё, погнал. Только лапы задние поперед передних летят. Так уели его, гады.
Уели — фигурально. Забрали и — к спящим. Ей-ей, он уверен. Когда-то хотел разнести Небесную Твердь и спящих. Добрался бы, уверен. Но теперь поостыл. Гори оно всё … Только вот от спящих все беды этого мира. Но то ли ещё будет, если проснуться…
Поэтому и создали ангелов. Не спящих беречь — нас от них.
Но говорит это Карпыч без уверенности. Потому что ничего нет в этом мире верного. И, может статься, весь он, привычный нам, вещный — лишь сновидение тех, кто почиет в Небесной Тверди.
Но вот только я не хочу, чтобы Карпыч оказался прав.
***
Ну блииин...
Ну почему? Лысик подсунул мне не тот кружочек?
Зараза!
Кароч, я снова на этих нарах, в светлой комнате с приборами. Белых рядом нет, рядом — баба. Снова правильная. Ей за тридцатник, явно, но выглядит как новенький тьёнг.
— Чего надо?
— Невежливо, Мария Юрьевна.
Она качает головой, и золотистые локоны смешно подпрыгивают, как пружинка, пиу-пиу.
Гы.
Но ворчу на неё:
— А потому что достали с Марией! — и зарываюсь в одеяло и поворачиваюсь к ней задницей. Всегда действовало, тут — нет. Она перегинается через нары. Суёт мне под нос отражалку. Отражалка у неё красивая, баба — фифа, как та Леночка, что была с лысиком.
— Посмотрите на себя, это вы?
Луплюсь в отражалку. Зеньки вроде те ж, голубые.
— Ну я. Морда похожа, да. Только патлы. С чего вдруг они такие? — оттягиваю в сторону волосину. — Вот!
— А какие должны быть?
Теперь она уже заинтересована и, походу, ничуть на меня не дуется.
— Вот такие, — тычу в цветок на тумбочке. — Как смешать закат с облако.
— Розовые?
— Розовые — значит, как роза? Но роза ведь — белая-пребелая. И вообще сияет. Не, они как облако с закатом, и точка.
Баба соглашается.
Садится вновь рядом. Достаёт книжку, но листы в ней пустые, одни линейки, и стилос. Странный такой. Она клацает что-то, и у стилоса выстреливает нос. Аж подскакивают от звука. Но она зависает, пырится на меня. Любопытная.