Оторва для Ботана - стр. 36
Сейчас же душе бушевала адская смесь чувств – ревность (да, чёрт бы её побрал!), злость, желание послать всё на фиг и наконец избавиться от того, что мучило столько времени… Одним словом – настоящий реквием по мечте…
Но мечта не спешила умирать. Она сидела на перилах мостика – того самого, в парке, который мне предстояло переделать (я так и не понял, когда и как пришёл сюда, если путь лежал совсем в другую сторону), и плакала. Горько-горько. Узенькие плечики ходили ходуном. И даже рыжая копна, казалось, потускнела от горя и отчаяния.
Пройти мимо. Этого требовал разум. Будет хуже, если останешься.
Хуже не будет, возражало сердце. Хуже станет, если уйдёшь.
И я послушал его. Возможно, пожалею, но потом…
Подошёл, опёрся о поручень, бросил:
– Привет, – со всем равнодушием, на которое только был способен. Потому что когда она плакала, мне хотелось вскрыть себе вены и заплатить кровью за каждую её слезинку…
– П-привет… – она так мило запнулась и так искренне посмотрела на меня, что сердце зашлось в груди, готовое выпрыгнуть прямо к ней в ладошки. А там – делай, что хочешь. Твоё.
– Чего ревём? Солнце на улице! Красота! – попытался подбодрить.
– Ага, – жалобно протянула она, – кому – красота, а кому – Одинцова!
– О, наша универская Тигра тебя покусала?! – искренне сочувствовал, зная на что способна Екатерина Мироновна. С девчонками она лютовала особенно. Ведь одна ушлая студенточка увела у неё мужа: преподавателя сопромата в нашем же вузе.
– Если бы! Она меня сожрала! Вернее, сожрёт на экзамене! Я ей сегодня лекцию сорвала…
– Оу, а что так?
– А вот так, – она пожала плечами…
Такая ранимая сейчас, нуждающаяся в защите от зубастой Тигры Одинцовой.
И я не устоял и ляпнул:
– А давай я с тобой позанимаюсь. Право я всегда любил. Даже думал в юристы податься, пока в архитекторы не занесло.
– Серьёзно! – Маресюк спрыгнула с поручня и едва не прыгнула на меня. Я был бы совсем не против. Но она остановилась в шаге.
– Серьёзнее не бывает. В конце концов, я – твой куратор. Ты – моя ответственность.
Ответственность взвизгнула и всё-таки повисла у меня на шее.
Осторожно обнял и привлёк к себе, дурея от счастья.
Что там тётушка нагадала – судьба, значит?
Ну что ж, попробуем, нагаданная моя…
8. Глава 7. (Не)учебная дисциплина
СВЕТА
Не могла взять в толк, за что Одинцова окрысилась на меня. Ну, подумаешь, заснула на лекции. Ничего не могу поделать – все эти термины усыпляют меня. А потом – я первая и я последняя, что ли? Да пфф… Ну, подумаешь, проснулась внезапно и заорала. С кем не бывает, со сна-то? Дело житейское. Нет же, давай стебать меня перед всей группой. А те и рады ржать – даром, что мужики. Никакого снисхождения к хрупкой девушке, утомлённой латынью и именами учёных мужей…Ничего-ничего, на моей улице ещё перевернётся грузовик с печеньками, а вот на вашей…