Отец (не) моего ребенка - стр. 36
— Моей семье больной ребенок не нужен. Да, Вить, — это в трубку, — ты где? Отлично, жди. Сейчас приеду с твоей суррогаткой. Будешь решать, что с ней делать. Я все объясню при встрече.
— Вы псих! Ненормальный, — отталкиваю его от себя.
Но это все равно что отталкивать кирпичную стену. Ничего не получается.
— Веди себя спокойно, — он слегка встряхивает меня. — Не стоит полошить всю больницу. Тут же больные.
— Я же сказала, что все объясню!
Судя по всему, разговаривать с ним бесполезно: он слышит только себя и то, что хочет слышать. Не человек, а баран! Угораздило же меня с ним столкнуться!
От неприкрытого идиотизма ситуации даже страх проходит, остается одна злость.
На улице Владимир все-таки отпускает меня.
Надо что-то срочно придумать. Хотя бы добраться до Эли! Или дождаться, пока она возьмет трубку.
Мой мучитель направляется к иномарке, думая, что я за ним, как холоп за барином, последую. Да фигушки ему.
Бросаюсь в другую сторону. Вылетаю за ограду клиники.
— Стой! — кричит Владимир.
Нагоняет меня на улице и вновь хватает за руку.
— Отпустите, — отталкиваю его.
Мимо проходят люди и косятся на нас.
— Ты сбрендила? — шипит он.
— А вы? Кидаетесь на человека прямо на улице, — возмущаюсь я. — Вот же будет интересно журналистам! Вы же стараетесь не афишировать свою жизнь, да? А тут такой скандал!
Беру его на “слабо”, и это срабатывает. Значит, мои подозрения не обманули: братья Барковские очень темные личности. Может, какие-то криминальные бароны, раз так шифруются?
Желваки на лице Владимира продолжают играть, но он нехотя отпускает меня.
— Назови хоть одну причину, по которой я должен тебя слушать? — говорит, в упор глядя на меня.
Мой телефон звонит. Эльвира. Ну наконец-то. Я вскидываю голову и беру трубку.
Псих ненормальный этот Владимир. Думает, раз он богатый, то ему все можно.
— Эля, я закончила. Можете меня забрать? — стараюсь говорить ровно, но голос предательски дрожит.
— Ой, слушай, я тут еще занята. Вызови такси. Дворецкий оплатит по счетчику.
— Эля, — зову ее, но она бросает трубку.
Я опускаю смартфон и поднимаю взгляд на Владимира.
***
Барковский смотрит на меня так, словно все уже обо мне знает, все для себя решил. И что бы я ни говорила, как бы ни пыталась объяснить ситуацию — это уже не важно. Он смотрит как человек, который принял окончательное решение, и никто не сможет его разубедить.
Даже не знаю, как сказать ему, что Илья не мой сын. Он ведь потребует доказательства. Не поверит мне на слово. Решит, что я от больного ребенка открещиваюсь. Сначала скрыла его существование, а теперь вру, что он неродной.