Отец моего парня - стр. 92

— Я никогда и не говорил, что они у меня имеются, — без капли лжи, на полном серьезе выдал он вдруг. — Наглый и бессовестный обманщик.

— А как же, — припомнила я, — «честное слово русского депутата»?

— Синонимы, — улыбнулся он и тут же зашипел, потому что я убрала полотенце. — Сразу говорю: с больницей разговор закрыт. Все.

— Но! — от паники мой взгляд скользил из стороны в сторону. Было страшно, что кровотечение не остановится, и приведет все это к печальным последствиям.

Невзирая на мои доводы, мужчина сел прямо на пол душевой кабины, умостив меня к себе на колени лицом к лицу. Я продолжала усиленно прижимать его бок чистой стороной полотенца. Изредка на нас попадали капли воды, потому что от основного потока мы находились далековато.

В тот момент он смотрел на меня так… До дрожи. Будто любовался. Будто так много хотел сказать! Удивительно, как хорошо мне было просто сидеть рядом с ним. Без слов, без секса, без обещаний и пустых разговоров. Он просто находился рядом и наполнял собой все мое сердце до краев. Я ощущала себя защищенной. Чувствовала себя дома. Все было идеально.

— Машунь, золотце мое драгоценное, — мягко и расслабленно протянул он. Я замерла, сердце почему-то затрепетало. Видимо, ощущая что-то. Чувствуя взволнованность мужчины. То, как он нервничал, снова и снова облизывая губы. — Переезжай ко мне, а? Насовсем.

***

Дмитрий Петрович не выпускал меня из отеля целых семь дней. Аргументируя это тем, что ему вообще нельзя передвигаться. Вот ни-ни! Иначе будет какой-то там разрыв, и точно придется ложиться в больницу.

— А сексом, значит, заниматься можно? — спросила я, сложив руки на груди. — Чувствую, что вы меня разводите на жалость, господин Петрович!

Этот умник, профессионально страдающий на кровати, потянул меня за руку и подмял под себя. Чем еще больше укрепил во мне мысль, что рана давно зажила. А он просто умело манипулировал моим состраданием.

— Ты мне так про плойку и не рассказала, пчелка, — напомнил мужчина, а я коварно пожала плечами. Мучить мне его нравилось, еще как! Видела же, что сгорает от любопытства. — Мои пытки не работают, и я уже не знаю, что предпринять!

— Твои пытки, — я несдержанно прыснула от смеха, — всегда заканчиваются и начинаются одинаково. Сек-сом! Так что толку от них мало.

Не давая мне думать, он знакомо закинул мою ногу себе за талию и медленно вошел, изучая взгляд. Ему нравилось смотреть, как мне хорошо. Нравилось видеть, как сильно я его хочу. Он пил мои крики своими губами, питался желанием. Каждый толчок отзывался дрожью. Каждое движение доводило до предела. И это притом, что за семь дней мы испробовали на прочность каждую поверхность бескрайнего номера.