Отец лучшей подруги - стр. 83
Какой двадцатилетний парень подписался бы на такое?
— Ты сегодня вообще спал?
Костя отмахивается и делает глоток кофе.
— Надо было поспать, пока мы с Егором гуляли.
— Так ведь разгар дня, как спать? Я работал…
— А ночью спал?
— Ночью я отвлекал Егора, чтобы он дал поспать Юле. Какие новости? — кивает на мои записи Костя. — Этого ребенка еще можно исправить или пора заводить нового?
Мне нравится, что он до сих пор может шутить над их безвыходной ситуацией. Это хороший знак. На курсе по первой помощи нас учили определять состояние человека, чтобы оказать поддержку после эмоциональной встряски или во время экстренных ситуаций. Костя хоть и в стрессе, но он не готов сдаваться и никого не винит в их положении.
Чего не скажешь обо мне.
Если бы я не помешалась на Платоне, то обязательно почуяла бы неладное. При мне Юля ни разу не кормила сына грудью, зато несколько раз отмахивалась, что днем к ним приходить не надо, они с Костей и так справляются.
Справляются, как же!
В своем таком недолгом материнства Юля уже наломала немало дров… Взять хотя бы грудное вскармливание.
До того, как возвращаться в балет, ей следовало окончательно перевести сына на смесь и не сбивать его с толку внезапно появляющимся грудным молоком. Но сделать этого она не смогла.
Упрямец Егор стойко держал оборону — пока мамы дома не было, он от смесей отказывался. Когда Юля возвращалась домой, она приходила в ужас от того, что за день сын почти ничего не ел. Пыталась давать ему бутылочку, но уставшая и вымотанная истериками и тренировками сдавалась.
Именно этот момент так поразил меня тем вечером в балетном зале. Когда Юля за две секунды переменила мнение и дала Егору грудь.
С таким трудом добытую материнскую грудь Егор, конечно, отпускать не желал. Еще и потому, что этого требовал инстинкт — если молока мало, надо сделать так, чтобы его стало много. А добиться этого младенец может только постоянным стимулированием, проще говоря, повиснуть на матери так, что не оторвешь.
Вот Егор и висел.
Подозреваю, что только благодаря упорству сына, у Юли вообще оставалось молоко. Ведь кормления она сократила резко, а возможности увеличить частоту прикладываний не было.
После того, как Юля уезжала, начиналась смена Кости.
Сначала Юля оставляла сцеженное молоко, когда оно у нее еще было. Но после ночных бдений Егора, молока в груди больше не было, поэтому днем Костя снова пытался кормить сына смесью.
Юля пробовала даже вводить прикорм. Именно так в его рацион плотно вошли бублики да печенья, которые, по уму, давать было тоже рано, но отбирать их у него теперь не решался даже Костя. Но человеческую еду, даже пюрированную, Егору есть еще рано.