Отец лучшей подруги - стр. 67
Не разуваясь, лечу к дочери, уверенный, что вот Костя и показал свое истинное лицо. Накричал на нее, не справился с ребенком, сорвался.
Но от увиденного становится стыдно за свои мысли.
Юля плачет у Кости на груди и громко вопрошает сквозь слезы, что же ей делать. Костя разрывается между женой и сыном — Егор тоже плачет, в своем шезлонге.
Вокруг него растекаются лужи чего-то белого, и сначала я почему-то решаю, что это грудное молоко и не понимаю, почему так много?
Но потом вижу и сброшенную на пол бутылочку.
Я не знаю, за что хвататься, поэтому какое-то время так и стою на месте. Но крик младенца резонирует с головной болью, так что решаю заняться Егором, все равно Юля от Кости не отлипает.
Достаю внука из шезлонга и свободной рукой тянусь к шкафчику, в котором лежат его любимые детские печеньки. Они всегда действуют безотказно.
Но день сегодня такой… Когда все через жопу.
И дверца шкафа, которое до этого и так еле держалась, сегодня, как назло, срывается с петель и углом влетает мне прямо на палец.
К вою младенца добавляется моя ругань, а Юля при виде оторванной дверцы начинает рыдать пуще прежнего. По лицу Кости сложно что-то прочесть, но и так понятно, что он мечтал бы оказаться сейчас где-нибудь в другом месте.
Через полчаса уровень децибел в доме все-таки удается снизить.
Шмыгая носом, Юля сидит над кружкой дымящегося чая. Егор мусолит беззубыми челюстями любимую печеньку. Костя протирает загадочные белые лужи. Я прижимаю пакет замороженного горошка к ушибленному пальцу.
Молчание давит на уши хуже криков, поэтому, откашлявшись, спрашиваю:
— Вы решили кормить его смесью? — задаю очевидный вопрос. — А почему, Юль? Тебе все-таки не хватает молока?
Мне бы тут и заткнуться, тем более Костя за Юлиной спиной усиленно машет руками, но что я с собственной дочерью, что ли, не могу поговорить?
— А почему решила завязать? Молоко же для ребенка полезней?
— Да ты что?! А то я этого не знаю, папа! Лучше бы квартирой занялся, чем мне советы давать, как грудью кормить!
Юля летит к себе. Рыдания возобновляются, но уже за дверью.
— Что я такого сказал? — смотрю на Костю. — Почему ей надо всегда так реагировать?
Костя выжимает губку в раковину и устало трет лицо.
— С вами мы каши не сварим, Платон.
— И ты туда же! Вы бы хоть объяснили, что происходит! Клещами же из вас все приходится вытягивать, ничего нормально не говорите!
— Дело в том, Платон… Что вы тут не помощник. Как и я. И ничего мы с этим не сделаем.
— Почему? Смею напомнить, что я сам дочь вырастил. Так что прекрасно знаю, через что проходят молодые родители!