Отец лучшей подруги - стр. 51
Когда я, бросив машину заведенной, несусь к ней, Лея, перегнувшись через каменный парапет, извергает содержимое своего желудка в Неву. Никакие мосты ее не впечатлили...
На ветру да без белья, колгот, нормальной куртки и в этой тряпке-топике, ее тут же начинает колотить крупной дрожью, так что снимаю с себя собственную куртку и набрасываю на нее.
Лея сдавленно стонет и виснет на моем плече.
— Полегчало?
— Не знаю… — у нее зуб на зуб не попадает. — Мне так плохо, Платон… Так плохо.
— Могу себе представить. Ладно, горе ты мое луковое, поехали к нам. Маме тебя сдавать в таком состоянии настоящее преступление. Сам напоил — сам и уложу.
Помогаю забраться обратно в машину и застегиваю на ней ремень безопасности. Печка и так работает на полную.
— Укладывайте… Только давайте без глубокой глотки, — бормочет она с закрытыми глазами, — а то у меня челюсть до сих пор болит.
Когда я подъезжаю к дому, она уже спит.
12. Глава 12. Лава горячая, лава огнедышащая
Мы с Платоном снова в одной постели.
Он пытается меня раздеть, а я только извиваюсь, тянусь к нему и уже не сопротивляюсь. Но обнять его не могу, постоянно промахиваюсь. Платон почему-то движется в два раза быстрее меня, а я чувствую себя, как горячая лава: медленная, густая и огнедышащая.
Желание никуда не делось. Так и бурлит в крови, разбуженное его действиями на парковке.
Мне так хочется сказать ему правду, признаться в сокровенных фантазиях. Нет, речь идет даже не о любви.
Я хочу признаться ему в том, что мне понравилось.
Я в восторге от всего, что он делал со мной в том номере отеля, ведь остальные мужчины ему и в подметки не годятся. Рассказать, как рада, что мне достался такой учитель, как он. И что я хочу продолжать открывать свои грани чувственности, но только вместе с ним.
Воображаемые фразы, когда я пытаюсь их озвучить, не выходят такими же изящными. Платон в ответ только усмехается, в последний раз окидывает меня взглядом на постели, где я, как мне кажется, лежу в очень соблазнительной позе, и уходит.
Опять уходит, оставляя меня одну.
Меня качает на волнах разочарования, обиды и жалости. Не знаю, сколько времени проходит, пока я ворочаюсь в постели, пытаясь все-таки уснуть, но потом мои глаза окончательно распахиваются.
С трудом, но все-таки встаю.
Я так не могу. Он где-то рядом. Я чувствую.
Выхожу в темный коридор, и его спальню вижу сразу, дверь едва прикрыта. Если бы он не ждал меня в гости, то закрыл бы ее полностью, верно?
Крадусь тихо, как кошка на охоте. Широкая подтянутая спина Платона белеет на темных простынях.