Отец лучшей подруги - стр. 50
Потом молча достаю трусики и протягиваю их Лее обратно.
Лея вскидывает чёртову бровь и окидывает меня уничижительным взглядом с головы до ног.
Сижу и почему-то не могу сдвинуться с места.
На часах два ночи, мне завтра вставать в семь, потом весь день работать, а я сижу и угораю с этой пьяной девчонки.
Желтый свет фонарей падает ей на лицо, янтарем рассыпается по волосам.
Красивая ведьма, как сказал бы Ростов. А как танцевала? Я заметил. Все, что надо, успел заметить. И высокую грудь, и тонкую талию. И широкие бедра. А что не рассмотрел, то потрогал, пока лапал ее на капоте.
Если бы не видел ее голой, смотреть на ее фигуру было бы в разы легче. Но я видел.
Ростов ведь тоже не слепой, другую на танцполе не выбрал. Именно к Лее свои яйца подкатил…
Но все-таки хорошо, что это не про мою Лею сплетни уже по всему Петербургу идут. Как гора с плеч.
— Надо же… — качаю головой, заводя мотор. — Восемнадцать! Сломает девчонке жизнь старый хрыч и глазом не моргнет.
— Почему сразу сломает? Может, он всю жизнь именно ее и ждал!
Сколько же в ее голове романтической чуши!… Ждал он именно ее, ага, восемнадцатилетнюю Лолиту. А чтобы не так скучно было, успел за это время жениться. Трижды.
— Каждую свою жену Ростов любит искренне и самозабвенно. Жаль только недолго. Такой уж он человек.
— А вы в любовь, значит, не верите?
— Кто вы-то? — сразу закипаю. — Нас тут что, много? Или напилась так, что двоится в глазах уже?
— Ну хватит, Платон. Достало уже. Привычка у меня выкать!
— Вот и завязывай с этой привычкой. Я тебя голой видел, а ты передо мной на коленях стояла, Лея!
— Я помню, кто меня глубокому минету три дня назад учил.
— Ну вот и не выкай больше, — отзываюсь хрипло.
— Ладно, — тяжело вздыхает. — Хотя за выходку в туалете я вас… Тебя… Короче, все еще убить готова… Так что там с любовью?
— А что с ней? — завожу машину. — Ей, как видишь, все возрасты покорны. Зуб даю, через полгода Ростов имя этой ведьмы и не вспомнит… Кого-кого, а уж ведьм в его жизни хватает. Ну что, отвезти тебя к маме?
— Не надо к маме, — вдруг бледнеет сержант израильской армии.
С ее лица сбегает вся краска, и Лея за секунду становится зеленой. Это от страха перед Сарой Львовной, что ли?
— Что-то мне нехорошо… Платон, тормози!
Из машины Лея в итоге выскакивает на ходу, потому что тормозной путь, мокрый снег и реакция от недосыпа у меня не такая уж быстрая. Но я хотя бы не успел разогнаться.
Как она на ногах только удержалась на этих своих каблучищах? Выпрыгнув из машины, несется к реке, виснет на каменном ограждении.
Нашла время смотреть на мосты!