Отец лучшей подруги - стр. 43
Сразу после он принимается легко поглаживать мои горящие ягодицы, причем явно не осознает, что же он делает. А ведь нас в любой момент могут увидеть. И не только Костя.
Набираю полные легкие, чтобы выпалить:
— Я считаю, что это мог быть сердечный приступ, и самое глупое, чем можно заняться после такого, это уехать из дома черти куда на ночь глядя! Но ради Юли и только ради нее, я отправлюсь вместе с… тобой, потому что я правда учила первую медицинскую помощь. И хоть вы… Ай!...
Третий шлепок оказывается в разы чувствительнее предыдущих. Наверное, еще и из-за контраста: за мгновение до шлепка Платон сжимал мои ягодицы, впившись в них пальцами.
Кожа горит невыносимо, его близость бесит до невообразимости, хочется влепить ему пощечину и поцеловать, причем одновременно.
— И хотя ты совершенно невыносим, я все равно не могу позволить… подвергать свою жизнь опасности! — тяжело дыша все-таки заканчиваю свою тираду. — И хватит меня бить! Отпусти… — слог «те» я вовремя проглатываю.
— Быстро учишься, молодец.
Платон убирает руки и перестает вжимать меня в стену. Вовремя.
В коридоре появляется Юля.
— Пап? Лея? А куда это вы собрались?
— Возможно, ты знаешь — Лея изучала в армии первую медицинскую помощь, — спокойно произносит Платон, и только я знаю, что за каждым его словом немеряно сарказма. — Так вот Лея осмотрела меня и считает, что мне нужно обратиться к врачу. В круглосуточную больницу мы сейчас и поедем.
— О, Лея, спасибо тебе! — Юля бросается ко мне на шею, а я гляжу в смеющиеся глаза Платона, который больше никак не выдает своего состояния. — Зная его характер, я так боялась, что папа откажется показываться врачам!
Ну не козел, а?
Платон раскрывает входную дверь и пропускает меня первой. Мы снова оказываемся в лифте, в котором я занимаю максимально далекий от него угол.
Говорить с ним, пока у меня так горит задница, совершенно не хочется.
Пытаюсь юркнуть на пассажирское сидение, чтобы не сидеть рядом с ним, но слышу:
— Ага, может, тебе еще детское сидение принести?... Спереди садись! Как взрослая!
Стиснув зубы — и почему-то ноги, — устраиваюсь на пассажирском, справа от своего разъяренного водителя.
10. Глава 10. Потеря трусиков
В клубе не протолкнуться, но для такого, как Платон, даже в забитом зале все равно нашелся столик.
Платон втолкнул меня в огражденную кабинку, куда официанты тут же стали носить то, что по меню полагалось вип-гостям: шампанское, виски, фрукты и даже суши.
— Я пить не буду, а ты угощайся.
Театр одного актера надоел мне еще у Дмитриевых дома, поэтому я просто забиваюсь в угол, откуда и гляжу на него рассерженным вороненком.