Отдаленные последствия. Иракская сага - стр. 32
– Ну, что уставился? – буркнул он.
– У тебя башка разбита, – сказал Прикквистер.
– Знаю, – огрызнулся Смит, с опаской потрогал затылок, зачем-то оглянулся. – А ты помнишь, как в нас стреляли, и все горело?
– Ты что, матрос? – Прикквистер покрутил пальцем у виска. – Неужели совсем с катушек съехал? Эти двое выскочили откуда-то, но их сразу срезали. Одного капитан, а второго – Санчес. Они даже ни разу выстрелить не успели! У тебя, наверное, в штанах горело…
– Да нет… Это я пошутил…
Шон Смит хотел было по привычке убраться в свой водительский отсек, сожрать в тишине и спокойствии пару-другую печенья, но тут только до него дошло, что ни водительского отсека, ни его бронетранспортера рядом нет. Как это так? Непорядок. Смит повертел головой и увидел свою машину почему-то в самом конце колонны. Он молча потопал туда. Прикквистер увязался за ним.
– Ты что, в самом деле ничего не помнишь? – допытывался Прикквистер. – Вообще ничего?.. И как из машины тебя доставали?
Смит не ответил. Он мог бы ответить, конечно, но ему не хотелось. Он ничего не имел против Прика, оба они здесь новобранцы желтобрюхие, обоим им тяжелее, чем другим, но Прик при этом еще зануда. Ну или не зануда, а просто парень, который любит задавать слишком много вопросов. Как прирожденный водила и механик, привыкший иметь дело со всякими железками, Смит и людей часто представлял себе в виде набора деталей, где каждая железка имела свое место и назначение, каждая крутилась или качалась, как ей было предназначено, и даже злобный мудак Санчес в этой картине мира занимал свое место – скорее всего в каком-нибудь ударно-спусковом механизме. Ну а Прикквистер здесь был чем-то вроде стопорного винта: маленький и упертый. Как человек такого склада мог попасть в морскую пехоту, для Смита, как и для остальных, оставалось загадкой… Хотя, если разобраться, у Прика были и хорошие качества – например, он был умный, и всегда знал, чего он хочет, и вообще…
Но тут Смит подошел к своему «Лейви» и остановился как вкопанный.
Перед бронетранспортером, прямо поперек дороги, зияла широкая и глубокая трещина, скорее даже пропасть, в которую жидкими ручейками все еще продолжал осыпаться песок. Она начиналась у левой, западной обочины и, разрезав дорожное полотно под идеально прямым углом, уходила вдаль, выворотив с корнями несколько огромных финиковых пальм. «Лейви», верный железный коняка, застыл у самой пропасти, будто выполнял норматив на экстремальную точность.
Приоткрыв рот, Смит уставился в темный провал. Дна не было видно.
– Это что? – спросил он.