Отара уходит на ветер - стр. 13

– Но это цинично…

– Назови качество, за которое меня выдвинули на коммерческого директора.

– Высокий профессионализм.

– Вот я тебе и говорю как профи: для полноты картинки надо, чтобы хотя бы один из них грохнулся. Не вру, не строю из себя святошу, а говорю, как есть. Даже как надо.

– Далеко пойдёшь.

– Я украл что-нибудь?

– Нет.

– Подставил кого-нибудь?

– Не припомню.

– Если кто-нибудь из них сломает себе шею, первую помощь окажу?

– Да хорош уже…

– Тогда чё те надо?!

– Андрюха, ты не такой ведь…

– Куда там.

– А чё на Мальдивы не поехал? Уж и конторе всей в картинках описал, куда лыжи навострил. А пятый день на «Сороказёрках» торчишь. Жена ему названивает: «Милый, ты же обещал». А он ей: «Потом, Оля»… Так хоть бы клевало! Хоть бы не любил её!

– Отвянь.

– Признайся же, что тебе тут по кайфу. Вот так вот заплыть на лодке и высиживать в камыше непонятно что.

– Не знаю.

– Не знает он… Пятые сутки уж пошли, как не знает. Днём ещё ладно, а вот ночью особенно притихнет и не знает… Ну, когда деревенские мужики на соседней стоянке уловами при царе горохе хвастают.

– Причём тут мужики вообще?

– Притом… Так говорят, что вспоминаешь то, чего с тобой сроду не было. И хочется подойти к ним и задать вопрос жизни и смерти: «Мужики, закурить не будет?». И узнать, что початая пачка с истиной вон там – под дождевиком лежит, чтоб не намочило.

Проделав цирковые номера, юные всадники съехались для совещания.

– Может, оно им и не к спеху, на конях-то, – подумал Санька. – Сытые, пьяные. В нашу сторону и не смотрят.

Ему вдруг стало обидно, что ради брюха пришлось взбудоражить скотину на такой жаре. Отыгрался он на Вовке.

– Чё гонял, как ненормальный? – так спросил Санька у товарища, как будто сам был изначально против своей же идеи устроить представление. – Чую – пожрали с подливом.

– Может, срастётся ещё, – сказал Вовка.

– Ага – щас… У них по любой сейчас одно на уме: ночи дождаться и заняться сам знаешь чем. Сдалось им твоё катание.

– Так одно другому вроде не мешает.

– Не до нас им, тебе говорят, – с видом знатока произнёс Санька и понёс речь, заимствованную у кого-то из деревенских сидельцев. – Бабы двигаются и разговаривают с прицелом. Чтобы понравиться. Стало быть, незамужние. Ржут и ржут. Не голосом – утробой хохочут. Думаешь, им смешно? Ни фига. Вслушайся. Одним вообще не до смеха, годы уходят. Другие просто – для сотрясения воздуха. Рожать самая пора.

– Точно, – с восхищением сказал Вовка.

– Обращайся, если чё, – доигрывая роль бывалого, небрежно ответил Вовка, но удовольствия от спича не ощутил. – Закурить дай.