От сказки к сказке - стр. 10

Существенную роль в элементарной структуре играют обстоятельства времени и места, своего рода хронотопы, которые структурируют всю «народную Библию». В роли одного из таких хронотопов выступает сюжет ATU 750E «Бегство в Египет». Он охватывает различные легенды, которые приурочены к моменту бегства Святого семейства в Египет (Мф. 2: 13–23). Наряду с бегством в качестве обстоятельства времени и места выступают и другие эпизоды Ветхого или Нового Завета: потоп, рождение Христа, распятие и неопределенное, но часто упоминаемое время, «когда Христос/Бог ходил по свету». Все эти ситуации служат поводом для испытания людей, птиц и растений, которые проявляют свою эмпатию или, наоборот, жестокость по отношению к сакральным персонажам. Как исторические персонажи в роли субъектов, так и исторические события в виде хронотопа характерны для отдельных традиций. На Украине таким «обстоятельством времени» оказываются татарские набеги: в результате на свет появляются кувшинки, маргаритки (материнські сльози), барвинок, ломонос, крапивник, чайка [ЛтП: 74–76, 84–86; Гнатюк 1902, № 191].

Исследования по сравнительной мифологии позволяют уточнить происхождение разных этиологических сюжетов. Так, к самому древнему слою европейских мифологических сюжетов, сохранившихся в этиологическом корпусе Нового времени, относится балканская сказка о несостоявшейся свадьбе солнца [Гура 1997: 258; Ortenzio 2008, № 4], которая, по мнению Ю. Березкина, может восходить к эпохе изначальной миграции населения с Африканского континента [Березкин 2011].

Миф о птице, ныряющей за землей для создания суши, принадлежит к древнейшему мифологическому фонду планеты, который Березкин датирует верхним палеолитом, он известен чрезвычайно широко (у народов Сибири, Южной Азии, Северной Америки), но в балтославянский ареал попадает только с богомильством. Сюжет о двух птицах постепенно упрощается, и в более новых версиях фигурирует всего одна птица-ныряльщик, хотя на Русском Севере и в Сибири еще в 1920-е годы записывались версии с двумя птицами-демиургами [Кузнецова 1998: 57; УИМ, № 5]. С продвижением на юг, на Балканы образ птицы постепенно уступает место теоморфному демиургу [Напольских 2011]. К древнему фонду относится и другой важный для восточных славян, балтийских и балканских народов мифологический мотив – тело, созданное творцом, осквернено его противником (Березкин, Дувакин H42. «Творец отлучается»). По мнению М. Ваиды, этот мотив восходит к центральноазиатскому мифу о происхождении смерти, предшествовавшему иранскому дуалистическому влиянию [Waida 1982: 693–697].