От Чернигова до Смоленска. Военная история юго-западного русского порубежья с древнейших времен до ХVII в. - стр. 49

Кроме борьбы за «отчины», волости, нельзя сбрасывать со счетов и более приземленные задачи, решаемые в ходе этих войн, – присвоение собственности, включая челядь и смердов, побежденного противника – прежде всего для содержания дружин и пополнения зависимого населения в своих селах.

Кроме общности стратегических и тактических целей, страха (для менее значимых князей) большую роль в сложении коалиций и отборе союзников играли семейно-брачные (но не родовые!) связи. Религиозный и национальный факторы не имели в этом аспекте никакого значения. Кроме русских, в этих конфликтах «засветились» «дикие половцы»-язычники, прообраз казаков – разбойники-бродники, все орды «черных клобуков» (берендеи, торки, ковуи, печенеги) – частью язычники, частью православные, венгры-католики. Судя по летописям, никаких жестокостей по отношению к свободному местному населению не совершалось; не грабили жителей городов, если они сдавались добровольно. Штурмы не применялись.

Их предыстория уходит в 1156 год, а продолжались они до 1161 года и связаны с пересмотром той военно-политической ситуации, которая сложилась в чернигово-северских землях к 1155 году, и сфер влияния на эти территории между залесскими и смоленскими Мономашичами. Тогда недовольный доставшимся уделом – маленьким городком Березый под Черниговом, князь Святослав Владимирович, представитель ветви Давыдовичей, силой захватывает Подесенье и Вщиж и де-факто образует новое удельное княжество, признав своим сюзереном Ростислава Смоленского, «от стрыя [Изяслава Давыдовича] отступив». Последним объясняется то, что во Вщиже нашел убежище волынский князь (на тот момент – фактически изгой Владимир Мстиславич – родной брат смоленского сюзерена. Но пришел он не через смоленские земли, а с юга, через Стародуб, а это не очень понятно, так как с передачей Вщижа и Подесенья Ростиславу новый удел, по сути, в военно-политическом плане разрезал Черниговские земли пополам, отсекая от Чернигова Брянск и «землю вятичей», перекрыв связь между ними по Судости. Путь же по Десне проходил по землям нового Новгород-Северского княжества, что давало выгоду его владетелям. Все это, однако, объяснимо, если учесть хорошие отношения Юрия Долгорукого, на тот момент – князя Киевского – и с Ростиславом, и тем более со Святославом Ольговичем. Если же учесть, что главным врагом Юрия был волынский князь Мстислав Изяславич, заставивший бежать с Волыни своего дядю и противника Владимира Мстиславича, то ситуация становится вполне объяснимой с общерусской точки зрения. Что же касается регионального аспекта, то, по сути, произошел формально не санкционированный, но выгодный Святославу Ольговичу передел волостей внутри ее. Подесенье и Вщиж уходил из-под власти бывшего (и единственного еще живого) врага и Святослава, и Юрия – Изяслава Давыдовича. Последний постоянно демонстрирует свою преданность им, но ему вряд ли доверяют, хотя он стал тестем для Глеба Юрьевича. Суммируя все это, становится понятным, почему племянник решился поживиться именно за счет владений родного, а не двоюродного дяди. Однако в ходе этих событий упоминается и племянник Святослава Ольговича – Святослав Всеволодич, у которого первый, будучи недолго черниговским князем, чуть ранее отобрал «Сновскую тысячу» – путь из Чернигова на Стародуб. Этот второй обиженный «сыновец» воспользовался сумятицей и занял опустевший Березый неподалеку от Сновска, вынудив черниговского князя совершить на него поход с нанятыми для этого половцами.