От Черёмушек до Зюзина. В долине Котла. Четыре московских района: Черёмушки, Зюзино, Котловский, Академический - стр. 58
Когда в 1629 г. стольник Андрей Артемьев сын Измайлов вернулся со службы, ему в Поместном приказе выдали память, что челобитная его была подана, но… сгорела.
В те же годы на землях, соседних с интересующими Измайлова землями, появился новый владелец Афанасий Прончищев. Начав оформлять права собственности на наследную отцовскую пустошь Козину, он также завладел в 1628 г. деревней Елистратьевой «по памяти из Поместного приказа за приписью дьяка Венедикта Махова» (кому деревня принадлежала до того, Махов в памяти не записал). Тогда же Прончищев приобрел и пустошь Сарафанову, тоже ничейную. За время оформления документов на эти ничейные земли Прончищев сблизился с дьяком Венедиктом Маховым, служившем в Поместном приказе с 1622 г. и знавшем, конечно, о содержании челобитной стольника Андрея Измайлова>111.
Не без подсказки Махова в октябре 1630 г. Афанасий Прончищев подал челобитную с прошением отмежевать от князя Богданова подмосковного поместья от сельца Шашебелцова, что сверх своей дачи он владел, обводную пустошь Черёмошье. Не зря же к своей челобитной Прончищев припустил и Венедикта Махова, чтобы продали им пустошь в общее владение, – как видно, в благодарность за идею.
Для поиска неизвестной прежде обводной пустоши Черёмошья накануне подачи челобитной был срочно прислан писец Фёдор Уваров со товарищи, который 19 сентября 1630 г. нашел-таки «лишнюю» землю, назвал ее пустошью Черёмошье да прихватил еще два поля у князя Долгорукого: одно – с посеянной озимой рожью, другое – вспаханное для яровой пшеницы.
Решение о покупке было получено очень быстро: Махов успел в том же 1630 г. купить свою половину – и сразу в вотчину. А Прончищев свою половину не спеша приобрел в следующем 1631 году.
Спохватились и князь Богдан Долгорукий, и Измайлов – стали писать челобитные государю. Но их челобитные знакомые Махову дьяки «волочили», и положительного решения жалобам не было.
Богдан Долгорукий в мае 1631 г. в челобитной, обращенной, как положено, государю, жаловался, что Махов и Прончищев поля у него отняли: «…а што оне назвали обводной пустошью и та, гсдрь, земля не пустошная, та, гсдрь, земля полевая, а такой, гсдрь, пустоши не бывало тут нигде… а как, гсдрь, были писцы в Московском уезде Первоя Валадимер Вешняков да дьяк Ондрей Строев, а вдругорядь был писец Фёдор Пушкин, да тот же дьяк Андрей Строев, и за мною, гсдрь, никаких пустошей не нашли и лишние земли за мною не сыскали ж ни единой чети. А Веденикт, гсдрь, Махов, умысля с Афонасьем Прончищевым, прислал в то мое поместьеце подмосковное селцо Шашеболцово сверх двоих писцов обмерить – Фёдора Уварова, а они, гсдрь, у меня отняли мало не всю землю полтретья поля, а мне, гсдрь, только оставили половину одново поля у селца Шашеболцова, а не против моей дачи ста чети. А Веденикт, гсдрь, в ту пору в Поместном приказе сидел сам, а мерщика, гсдрь, послал он без твоего, гсдрь, указу на ту мою землю Фёдора Уварова, и тот, гсдрь, Фёдор отнял у меня тое мою полевую землю и отдал Офонасью Прончищеву, и Офонасей, гсдрь, тое мою землю с Ведениктом Маховым розделили пополам без твоего гсдрева указу, и купчие вотчинные в Поместном приказе взяли оне на ту мою землю…»