От бедра - стр. 3
всю раскрытую у края
сумасшедшего окна?
И луна обнажена.
По паркету ходит лето;
чай, варенье и конспекты.
Отчего я только слышу
дождь, играющий на крыше
фугу вечную свою,
лист, упавший на скамью,
руки, мысли на лету,
синие глаза впритул?..
***
Но у неё волосы длинные,
а я ношу волосы короткие.
И пусть мы и из одной глины,
и предки спасались в одной лодке,
но у неё пышные груди,
а у меня в штанах рогатка.
Но она любит крепкие руки,
а я люблю яблоки сладкие.
***
Ночь за окном. Снег за окном. Новогодняя ёлка –
хвойная ветка в узкой бутыли зелёной тоски.
Распусти мою голову да свяжи шерстяные носки,
почитай-ка мне сказку про доброго серого волка.
2003
***
Замолви за меня перед Богом словечко
малое, с фасолью горошину.
Притащу дрова, растоплю печку,
уголька подброшу.
У соседей уже светятся окна,
стол под скатертью, на столе хлебы.
За селом пустота, сколько видит око,
аж до самого синего неба.
А в хозяйстве нашем всего-то осталось –
кура белая да петух красный,
да в сенцах на гвоздике фуфайка старая,
да в углу башмаки разные.
По весне морозы спадут, не страшно;
солнце новое душу полегшит.
И год теперешний уходит туда же,
куда ушёл прошедший.
2004
***
То не ворон кричал
и не дуб шумел,
я заваривал чай,
чугунком гремел.
То не вой камыша,
не волчицы вой,
то любимая шла
побывать со мной.
Не ломал белых рук,
не насильничал.
То кричал петух
в пять по Гринвичу.
В селе
Та, что темна своим древним именем,
разбудит утро глазами синими.
–Знаешь, милая, за окнами-ставнями
снег семь дней стоит нерастаянный.
Я дорог пророк, ты любви пророчица,
мы уже прочли сто лет одиночества.
Мы давно забили на земные заповеди,
на «сходи-принеси» говоришь: «Сам иди».
Мы уже сто лет как уже не болеем
и живём сверх срока, как вождь в мавзолее.
Мы по Гуглу на шару смотрим фильмы разные,
или «С лёгким паром» или что подсказывают.
А когда метель заметает ставни,
зажигаем свечи или в снах летаем.
2004
***
Ребёнок у груди, курлыки-звуки
и сверху вниз молочная река.
Чистосердечны только эти руки
и чисты только эти облака.
***
Марфа не может подняться на порог,
она забыла, как подниматься.
Ей говорят: "Подними правую ногу", –
а она поднимает левую,
скользит и падает.
Ей говорят: "Подними левую ногу", –
а она поднимает правую,
скользит и падает.
Все смеются и разом поднимают
правые и левые ноги,
но тоже скользят и падают.
Они не видят, что Марфа слепая
и не видит ступенек,
но они не верят Марфе
и потому тоже не видят.
***
Рассветная прохлада уже течёт по бёдрам.
Роса в рассветной чаше распустившегося лотоса.
Валерий Катулл
Если ж о женщине, друг мой,
мысли давят виски и под ложечкой трепет, это – любовь.