Освоение ума. Общая основа науки и духовности - стр. 4

. Его основная идея состоит в том, что мистические традиции мира смыкаются в единой действительности, превосходящей слова и мысли: это и есть окончательная основа бытия. Меня осенило, что если такое сходство действительно существует, то истины, раскрываемые созерцателями, должны быть самыми значимыми в жизни человека. Я хотел посвятить остаток жизни исследованию этих истин.

По мере того как учебный год в Гёттингене близился к концу, мне все яснее становилось куда двинуться дальше. Я решил отправиться в Азию, стать буддийским монахом и посвятить следующие десять лет изучению и практике тибетского буддизма. Однако Дзонгце Ринпоче предложил мне сначала провести лето в тибетском буддийском монастыре в Швейцарии. Тем летом 1971 года, пока я был в том швейцарском монастыре, пришло сообщение из индийской Дхарамсалы о том, что скоро откроется Библиотека тибетских трудов и архивов, а под руководством Далай-ламы начнутся учебные занятия для уроженцев Запада. Продав или раздарив все, что не влезло в рюкзак, я купил билет в один конец в Индию и на следующие четыре года полностью погрузился в тибетский язык, культуру и буддизм. Верный своему устремлению, я стал буддийским монахом, а в сан меня посвятил лично Далай-лама.

Хотя изначально я ставил целью объединить духовное и научное мировоззрения, за годы, проведенные среди тибетцев, к этому добавился третий элемент. Парадигма тибетского буддизма кардинально отличается от иудео-христианского и греко-римского наследий, сформировавших облик западной цивилизации, но при этом обладает собственной внутренней согласованностью. Так, в поиске объективной истины наука разделяет мир на объективную действительность, существующую независимо от переживаний, и субъективный мир психического опыта, который, как утверждается, возникает из физических процессов. Буддизм же стремится понять мир переживаний, не существующий вне сознания. Как следствие, на Западе научное исследование ума началось лишь через триста лет после Коперника, и исследования проводились через призму физических процессов, а именно – через поведение и нейронные функции. В отличие от этого в буддизме важнейшим всегда оставалось изучение ума и сознания, и фокус удерживался на самих умственных явлениях, а не только на их материальных причинах и следствиях.

После четырех лет в Дхарамсале Далай-лама посоветовал мне вернуться вслед за моим учителем Геше Рабтеном в монастырь в Швейцарии. Следующие пять лет я продолжал свое монашеское обучение под руководством Геше Рабтена и многих других тибетских лам, служа им переводчиком. Я начал преподавать буддийскую философию и медитацию, но чувствовал, как внутри растет потребность переварить все изученное за прошедшие годы, полностью посвятив себя медитации. Когда Далай-Лама предложил мне вернуться в Дхарамсалу и пообещал лично наставлять в медитации, я, зная о такой невероятной возможности, ухватился за нее и весной 1980 года вернулся в Индию. Приехав, я сразу же перебрался в простую хижину для медитации высоко в горах над Дхарамсалой и не прекращал упражняться, пока не истекла моя индийская виза, после чего мне пришлось выехать из страны. Три следующих года я продолжил устраивать себе одиночные затворы в Индии и Соединенных Штатах, пока не почувствовал, что готов приступить к долгому объединению всего, чему я научился за годы освоения и практики буддизма, со своим прежним научным и религиозным опытом.