Освоение ума. Общая основа науки и духовности - стр. 3
Пришло время что-то менять. После второго года учебы в университете я целое лето путешествовал автостопом по Европе, а потом целый год учился в Университете Гёттингена в Германии. Летом 1970 года, остановившись в хостеле в швейцарских Альпах, я наткнулся на книгу, которая изменила всю мою жизнь. Это был текст У. Й. Эванс-Вентца «Тибетская книга о Великом Освобождении. Метод обретения нирваны через познание ума»[3], с предисловием Карла Юнга. Я впервые соприкоснулся с буддийским взглядом на действительность и методом ее эмпирического исследования, и они обещали удовлетворить мое страстное желание объединить научный и духовный способы взаимодействия с миром.
Лето напролет я понемногу читал эту книгу, пока не добрался до норвежского Бергена. И там я почувствовал, что мне срочно нужно найти (как я записал в своем дневнике) «мудрого старца», который мог бы направлять меня в исканиях. На следующее утро, после того как меня высадили на обочине долгой дороги до Осло в нескольких часах езды от города, меня подобрал невысокий, морщинистый старичок на черном «фольксвагене». Мы тут же разговорились, и к своему радостному удивлению я узнал, что мой новый знакомый – буддийский монах, проживший много лет с тибетцами в Непале. Я получил ровно тот совет, в каком нуждался, и продолжил свое путешествие с новообретенной уверенностью, что мир устремляется навстречу моим поискам осмысленной и целостной жизни.
Вернувшись в Гёттинген, я быстро сообразил, что в университете нет дисциплин, связанных с экологией, и предлагают довольно скучный набор курсов по философии. Впрочем, имелась неплохая кафедра индологии, на которой преподавал тибетский лама Дзонгце Ринпоче. Хотя в ту пору о тибетском буддизме мне почти ничего известно не было – тогда увидело свет не больше полудюжины низкопробных книг по этой теме, – я ощутил непреодолимое влечение к теме. Стало понятно, что если хочу посвятить свою жизнь ее изучению, мне необходимо освоить тибетский язык. Я бросил все другие предметы, на которые успел записаться, и стал единственным учеником Дзонгце Ринпоче, изучавшим язык.
Параллельно с этим я размышлял о разнообразии мировых религий. Не вызывало сомнений, что они различаются много в чем значимом, и многие религии настаивают на своей исключительной истинности и каждая утверждает, что именно она предлагает «единственный путь» к спасению или освобождению. Но нет ли основополагающего единства или по меньшей мере сходства в тех прозрениях, которые извлекали из своего опыта великие созерцатели за всю историю Востока и Запада? Месяц за месяцем я читал все, что мог найти о мировых созерцательных традициях и в конце концов наткнулся на выдающийся труд Олдоса Хаксли «Вечная философия»