ОСВОД. Челюсти судьбы - стр. 11
Прижал обе ладони к стене, постоял так несколько секунд. Почувствовал, как холодный облицовочный камень начал нагреваться, – и отступил на шаг. На стене проступил контур равностороннего треугольника высотой около двух метров. Я произнес отпирающее Слово:
– Пх’нуууууи’нахт!
(Если судьба занесет вас в окрестности Института, не пытайтесь повторить мой фокус, ничего не получится: русские буквы не передают нюансы произношения гласных Слова.)
В центре треугольника появилось изображение глаза – большого, с хороший арбуз размером. Глаз казался, чем и был: достаточно условным изображением на камне. И одновременно выглядел тем, чем был тоже: живым глазом неведомого громадного существа.
Веретенообразный зрачок уставился на меня, а я на него. Двухсекундная дуэль взглядов – и глаз исчез, а камень, очерченный треугольником, стал на вид зыбким и полупрозрачным. Дверь открылась.
Иногда я задумываюсь: что случится, если однажды я не пройду фейсконтроль или кто-то еще не пройдет? Страж Двери высунется в наш мир, чтобы покарать за несанкционированное пользование Дверью? Или все закончится мирно и стена станет просто стеной?
Я шагнул вперед, на стену. И исчез – для взгляда стороннего наблюдателя, окажись вдруг такой во дворе. Но незваные гости по территории Института не бродят. А званых гостей встречают с почетом на главном входе и показывают им лишь то, что можно и нужно показать.
Исходя из банальной логики и эвклидовой геометрии пространства, оказаться я должен был на техническом полуподвальном этаже, на нулевом, как его еще именуют. Но Дверь работает на других принципах, и оказался я уровнем выше – шагнул из стены в коридор, тянущийся, изгибаясь то вправо, то влево, через весь наш шестой корпус.
Поблизости никого не было, и никто не удивился моему неожиданному появлению. А если бы кто-то был – все равно бы не удивился.
Я быстро пошагал коридором, благо шагать всего ничего. Коридор казался довольно бессмысленным с архитектурной точки зрения: ни одной двери в него не выходило. Но в Институте многое выглядит не тем, чем является на самом деле…
С пингвином мы неожиданно столкнулись за изгибом коридора. Вернее, это я почти налетел на него, поскольку шагал торопливо. Пингвин же шествовал вальяжно, медленно и вразвалочку – здоровенный, императорский, и даже для императорского очень крупный.
– В Виварии совсем уж службу позабыли… – сказал я; не пингвину сказал, разумеется, – сам себе.
И потянулся к карману – позвонить раздолбаям из Вивария, чтобы забрали сбежавшую животину.
Пингвин, однако, на реплику, адресованную в пространство, ответил: вытянул шею в мою сторону, широко распахнул клюв и издал протяжный дребезжащий звук, не знаю уж, что означающий на пингвиньем языке… В нос мне ударило мощное амбре несвежей рыбы, я невольно шагнул назад.