Освободите слона - стр. 8
В Баку на соседней с нами улице располагался исторический музей. Впервые мы пошли туда с тетей Марой, попросту Маркой. Мне было пять лет, а тете – десять.
В больших просторных залах стояли стенды с фотографиями раскопок в Старом Городе. Холодно, скучно и неинтересно.
– Нечего было увязываться, – цыкнула на меня Марка.
Я обиделась и пошла в другой зал. Там-то и ждало меня чудо.
За стеклом, в нише, сидели два маленьких сапожника (в Баку они назывались «башмачники») и пытались вбить маленькими молоточками микроскопические гвозди в подошвы.
Я стояла, как вкопанная, и ждала, когда же старички-сапожники в каракулевых папахах, с настоящими усами и в настоящей одежде, вобьют, наконец, гвозди в подошвы, но они не шевелились.
– Как это сделано? – спросила я Марку.
– Почем я знаю, – отозвалась она, и эхо повторило: «почем я знаю?»
А вот и наш вечерний бульвар с фонарями у центрального входа. Настоящий бульвар, с фонтанами, фуникулером и светящимися огоньками.
– Это макет, – объяснила Марка, – ничего особенного. Все настоящее, только маленькое.
С тех пор меня не оставляла мысль о макете.
В это время в Баку открылось первое кафе-автомат для матери и ребенка. Мы пошли туда всей семьей.
Прямо при входе на стене были выпуклые стеклянные ниши, в них ярусами стояли тарелки с едой. Опустишь монету в щелку, нажмешь на кнопку, и один ярус опускается вниз. Перед тобой – тарелка с кашей. Меня это потрясло.
Дома я принялась сооружать кафе. Дня три я лепила столы, стулья и посетителей в разных позах. Но как же сделать автоматы? Люди были в размер мизинца, значит, автоматы должны быть величиной с ноготь. Это была скрупулезная работа!
У меня вышел макет. И дело не в том, что все было маленьким, – мне удалось передать остановленность движения: кто-то поднес ложку ко рту и замер, кто-то отодвинул стул, чтобы сесть, и застыл на месте…
Период освоения мира через лепку был, наверное, самым счастливым в жизни. Он кончился в восьмом классе Суриковской школы. Мы лепили череп, он стоял на станке в центре класса. Нужно было не перелепливать, а «прочувствовать форму и передать ее конструктивно». Делать нечего – я набрала глину и стала ковырять в ней пальцем. Мысль о том, что в каждом из нас, под кожей, находится эта костлявая штуковина, отравляла всякое желание лепить.
– Не так лепишь, отойди, – чья-то рука отпихивает меня от станка. Чужие руки быстро лепили череп. Чужие уста произнесли тираду о том, что к скульптуре надо подходить конструктивно.
Я попробовала следовать этому совету, тоже не годится.
– Ближе к натуре, не выдумывай. На композиции сочиняй что хочешь, а здесь надо изучать пропорции.