Освальд Бэстейбл и другие - стр. 20
У Освальда железные нервы, но кто угодно вздрогнул бы, увидев в дверях две белые фигуры. Оказалось, прибежали Элис и Дора в ночных рубашках, но нельзя винить человека в том, что он не сразу это понял.
– Там грабители? – спросила Дора, стуча зубами.
– Думаю, это миссис Биль, – предположила Элис. – Наверное, она забыла ключ.
Освальд вытащил из-под подушки часы.
– Уже половина второго, – сказал он.
Снова раздался стук. Тогда бесстрашный Освальд подошел к окну на лестничной площадке, которое находилось как раз над входной дверью; остальные пошли за ним. И вот он открыл окно, высунулся в него в пижаме и спросил:
– Кто там?
Внизу послышалось шарканье, как будто кто-то отступил от двери, и мужской голос крикнул:
– Это дорога на Эшфорд?
– До Эшфорда тринадцать миль, – ответил Освальд. – Идите по дороге на Дувр.
– Я не хочу идти по дуврской дороге, – отозвался голос. – Хватит с меня Дувра!
Как мы потом признались друг другу, наши сердца тревожно забились.
– И все-таки до Эшфорда всего тринадцать миль… – начал Дикки.
– В доме есть еще кто-нибудь, кроме тебя?
– Скажи, что у нас тут люди, собаки и ружья, – прошептала Дора.
– Нас шестеро, – заявил Освальд, – и все вооружены до зубов.
Незнакомец рассмеялся.
– Я не грабитель, я заблудился, вот и все. Я рассчитывал добраться до Эшфорда прежде, чем стемнеет, но ошибся дорогой. С тех пор я все брожу по этим болотам, под дождем. Наверное, меня уже ищут, но я смертельно устал и не могу идти дальше. Ты не впустишь меня? Я могу посидеть у кухонного очага.
Освальд убрался из окна, и на лестничной площадке состоялся торопливый совет.
– Да, – сказала Элис.
– Вы слышали, что он сказал о Дувре и о том, что его ищут?
– Послушайте, вы могли бы меня впустить, – сказал мужчина на улице. – Я не преступник, я порядочный человек. Клянусь честью!
– Лучше бы он этого не говорил, – прошептала Дора. – Какой ужас! А мы ведь даже не спрашивали, преступник ли он.
– Судя по голосу, он очень устал, – сказала Элис.
– И промок, – добавил Освальд. – Я слышал, как вода хлюпает в его сапогах.
– А что будет, если мы его не пустим? – спросил Дикки.
– Его поймают и отведут туда, откуда он сбежал, как тех солдат, – сказал Освальд. – Знаете, я рискну. А вы можете запереться в своих комнатах, если боитесь.
И Освальд высунул храбрую юную голову из окна (дождь тек на его смелую юную шею с крыши, словно поливая из лейки прекрасный цветок) и сказал:
– У боковой двери есть навес. Обогните дом и спрячьтесь там, а я спущусь через полсекунды.
В ранней юности Освальд принял решение: никогда не встречаться с полуночными визитерами без сапог, поэтому слегка задержался. Он и Дикки надели сапоги и куртки и велели девочкам идти спать.