Остров сокровищ - стр. 13
– Нет, сэр! – отвечал я.
– Отлично! В таком случае, держите таз! – С этими словами он взял ланцет и вскрыл вену.
Много крови вышло раньше, чем капитан открыл глаза и обвел кругом туманным взором. Прежде всего он увидел доктора, и брови его нахмурились; потом взгляд его упал на меня, и он успокоился. Но вдруг лицо его исказилось, и он сделал усилие приподняться, воскликнув:
– Где же Черный Пес?
– Здесь нет Черного Пса! – отвечал доктор. – С вами был удар, как я предсказывал вам, так как вы не переставали пить ром; и вы были уже одной ногой в могиле, но я помог вам выкарабкаться оттуда – не скажу, чтобы по собственному желанию. А теперь, мистер Бонс…
– Это не мое имя! – прервал его капитан.
– Все равно, – сказал доктор. – Это имя одного моего знакомого морского разбойника, и я зову вас так для скорости. Вот что я хочу сказать вам: один стакан рому не убьет вас, но если вы выпьете один, то за ним последует и второй, и третий, а я вам говорю, что если вы не перестанете пить, то умрете – понимаете? – умрете и пойдете в приготовленное для вас местечко, как тот человек в Библии. А теперь сделайте усилие и пойдемте. Я доведу вас до вашей постели!
Мы с большим трудом провели его наверх и уложили в постель. Голова его сейчас же откинулась в изнеможении на подушку, точно он лишился чувств.
– Ну, так запомните же хорошенько, – повторил доктор, – говорю вам, что ром – это смертельный яд для вас!
С этими словами он отправился к моему отцу, взяв меня под руку.
– Это обойдется, – сказал он, как только затворил за собой дверь. – Я выпустил у него достаточно крови, и он оправится. Он только пролежит с недельку в постели – это будет самое лучшее и для него, и для вас. Но второй удар не сойдет ему так легко с рук.
III. Черная метка
Около полудня я вошел в комнату капитана с прохладительным питьем и лекарствами. Он лежал почти в том же положении, как мы оставили его, только несколько выше, и казался в одно и то же время ослабевшим и возбужденным.
– Джим, – сказал он, – ты один здесь славный малый, другие ничего не стоят. И ты знаешь, что я всегда был добр к тебе и каждый месяц давал по серебряному четырехпенсовику. А теперь ты сам видишь, дружище, в каком я жалком положении и лишен всего. Так вот, Джим, принеси-ка мне кружечку рома, а?
– Но доктор… – начал я.
Тогда он слабым голосом, но энергично обрушился на доктора:
– Все доктора ничего не понимают. Да и что может знать здешний доктор о моряках, скажи на милость? Я бывал в странах, где было жарко, как в горячей смоле, и кругом меня валились с ног мои товарищи от желтой лихорадки, а земля колыхалась от землетрясения, точно море, – разве доктор знает такие страны? И я жил только ромом, говорю тебе. Он был для меня и питьем, и едой, заменял мне и семью, и все. Если я не выпью теперь рома, я буду все равно что старое погодное судно, выброшенное на берег, и кровь моя падет на тебя, Джим, и на этого душегубца доктора!