Остров Робинзонов - стр. 3
После совершения печального обряда им овладело страшное изнеможение. Невыносимый зной, жгучее действие соленой воды, смертельная жажда изнуряли его силы и отнимали энергию. Он чувствовал, что близок к смерти.
Но еще раз его оживила мысль о сестре.
Он подумал о той, чье кроткое личико будет разбито об эту проклятую землю, чьи прекрасные, открытые навек глаза с остановившимся взглядом не увидят больше ни неба, ни нападения отвратительных пернатых. Он не мог выдержать представлявшейся ему ужасной картины. Что было сделано им сейчас для чужих, то он хотел сделать и для сестры.
– О, моя Жанна! Моя Жанна! – плакал юноша. – Я хочу, чтоб и ты покоилась, защищенная от всякого осквернения. Господь, может быть, соединит нас. Пожалуй, и я в свою очередь умру возле тебя.
Он вскочил с лихорадочной поспешностью и заметался, как безумный, по берегу.
Вдруг оглушительный гам привлек его внимание. Он доносился с мыса, где молодой человек сам ступил на твердую землю. Сотни птиц, с ожесточением борясь за что-то, чего нельзя было рассмотреть, затеяли яростную битву. Он видел, как они поднимались и опускались густой тучей по ту сторону скалистого выступа, вдавшегося в море.
Должно быть, там происходило нечто отвратительное, и хищники, может быть, терзали несчастный человеческий труп. Молодой человек почувствовал жестокую муку при мысли, что это тело, оскверненное таким образом, могло оказаться останками Жанны.
Бросившись туда бегом и перепрыгивая по скользким камням, он достиг оконечности мыса.
Тут юноша остановился еще раз. Его сердце дрогнуло, и он едва перевел дыхание.
Крик… Да, ему послышался как будто человеческий крик. Он насторожил слух. Раздался жалобный вопль, отчаянный зов, громкий и раздирающий. То был женский, почти детский голос, и молодому человеку почудилось, будто бы он узнает его. Увлеченный безумной надеждой, юноша побежал еще быстрее.
– Жанна! – кричал он сам, прыгая и падая между скал. – Жанна! Это я! Подожди, я сейчас!..
Действительно, храбрый мальчик мчался во весь дух, поднимая порою с земли валуны, чтобы швырять ими в зловещих птиц, но ему не удавалось попасть в них; юноша старался, по крайней мере, спугнуть хищников. Те разлетелись во все стороны.
Он влез на скалу. Крик боли и радости сорвался с его губ при виде неожиданного зрелища, которое представилось ему. Застряв между двумя каменными глыбами, бледная как смерть, но еще живая, с распущенными волосами, с бессильно повисшей правой рукой, молодая девушка лет пятнадцати защищалась, как могла, левой рукой от покушений крылатых врагов. Два альбатроса, с особенным остервенением наступавших на нее и успевших изранить в кровь нежное белое тело своими могучими клювами, грузно поднялись в воздух в ту минуту, когда мальчик показался вблизи, но не раньше того, как пущенный им камень переломил одному из них крыло.