Остров попаданок. Мы выбираем, мир выбирает - стр. 35
Ульритта схватилась за рот, похрюкала и залилась звонким смехом.
– Ничего-ничего, – Ниней протянул руку и… на его запястье устроилась птица, вроде земного орла или ястреба. Мало того, что она оказалась нежитью – алые глаза, местами просвечивающие сухожилия, странный нарост на лысом затылке – все говорило за мою догадку, так еще и окраска не уступала кошачьей. Фиолетовую голову, желтые крылья, фисташковое тело покрывали зигзаги – ярко-сиреневые, вполне симметричные, насколько я могла оценить. Поверх них струились плотные узоры, чем-то похожие на египетские иероглифы. Главное, аккуратные такие, как нарисованные.
– Геометрию любите? – съязвил алхимик. – Хорошо, что не авангард. А то все покрылось бы хвостами-глазами-пальцами-руками… Поверх глаз-пальцев-хвостов и рук.
Ульритта продолжала давиться от смеха, а мне вот как-то было не до веселья. В голове вертелось несколько вариантов исхода. И побег отсюда, пока не наказали, не отомстили, пока занимал среди них лидирующее место. Нет, предположим, что Мальтис не против того, чтобы я привнесла ярких красок в его унылую черную обитель. Но не настолько же, чтобы эти краски приползали, прилетали и прибегали на ногах и крыльях животных с насекомыми.
– Спокойно! – поймал мой настрой Ниней. – Мы с вами попробуем все исправить. Постепенно, осторожно, без резких движений. Вы главное пока это… сильно не фантазируйте. Не вспоминайте народные орнаменты и всякие там геометрические фигуры. Я попытаюсь понять, как работает ваша магия и научить колдовать правильно.
Я расслабилась, сосредоточилась на ястребе, обдумывая, как же меня угораздило-то так поиздеваться над бедной птицей. Внезапно пернатый друг Нинея начал стремительно менять окраску. Разом пропали египетские иероглифы, а следом зигзаги и яркие краски. На меня смотрел зелеными глазами темно-серый в белесую крапинку ястреб. Красивый такой, ужасно довольный. Наверное, тем, что наконец-то без стыда сможет показаться высоко в небе, среди себе подобных – живых и нежити. И не опасаться, что его засмеют даже дворцовые куры и индюшки, разведенные исключительно в кулинарных целях.
Ульритта на секунду перестала смеяться и прыснула так, словно кто-то усердно щекотал ее пятки, под мышками, шею.
Не сразу поняла я причины веселья. Вроде бы птица выглядела прилично. Я оглянулась на пестрого кота. Он превратился в холеного пушистика – рыжего, с умными зелеными глазами. Сидел на подоконнике и тщательно вылизывался, будто избавлялся от следов неуместных оттенков.
Я опять воззрилась на служанку. Та настолько давилась смехом, что мне даже стало немного не по себе – Ульритта кивала в сторону Нинея. Казалось, у нее скоро голова отвалится.