Остров Хризантем - стр. 9
За горизонт падало солнце. Его практически не было видно, только иногда пробивали грязно-изумрудную толщу воды бронзовые стрелы, оживляли темную бездну, озаряли смертельную пучину да придавали вздыбленным волнам какой-то торжественной, дьявольской красоты. Так мне самому казалось в те жуткие минуты, когда я стоял на палубе, вцепившись обеими руками в бугели фок-мачты. Я понимал, что во время шторма пользы от меня на корабле никакой, а сидеть в каюте и с ужасом вслушиваться в стенания несчастного «Витязя» было тоже выше моих сил. Поэтому я выбрал себе место, где мое присутствие, как я полагал, не будет никому помехой, и молча наблюдал за развитием событий.
И лишь спустя четверть часа, когда дикий вой стихии достиг, казалось, своего максимума, я вдруг заметил, что вовсе не солнце пробивало своими лучами темные и смертельно опасные толщи вод. Это были гигантские молнии, ломаными, корявыми, ослепительно-белыми стволами рассекавшие обезумевшее небо и стремительно падавшие в ревущий океан. Вода под их ударами в одно мгновение вскипала, бесилась, озаренная вспышками невероятной яркости, и снова тускнела, потом чернела до кромешности, будто показывая всем не только свою непреодолимую силу, но и тщетность всякой борьбы и сопротивления.
Однако молодцом, как всегда, держался наш командир, постоянно стоявший на капитанском мостике, а экипаж действовал настолько слаженно, что очень скоро у меня стала зреть уверенность: все и на сей раз обойдется.
Шторм, постепенно набрав огромную силу, бушевал около двух часов, а прекратился как-то неожиданно быстро, почти внезапно, с какой-то необычной природной странностью. Мы будто преодолели некую границу, будто прорвались через невидимую стену в тихую и спокойную гавань, которая шелковой гладью вод встретила наш изрядно потрепанный, многократно раненный, но гордый корабль.
Удивительная метаморфоза, что с нами произошла, несколько озадачивала опытных моряков, в том числе капитана Макарова. Я же воспринял случившееся как подарок свыше за все те мучительные минуты и часы нашей нешуточной борьбы со стихией.
– Странное явление, вы не находите, Андрей Андреевич? – спросил Макаров старшего офицера Вирениуса.
Оба стояли на палубе в насквозь мокрых кителях, без головных уборов. С бороды Степана Осиповича стекали струйки воды. Вирениус же – высокий, стройный, подтянутый, с растрепанными русыми волосами, обычно зачесанными назад, а теперь прилипшими ко лбу, – ответил спокойным, как всегда, сдержанным голосом:
– Я о подобном читал когда-то, Степан Осипович. Сам же вижу впервые, как и вы тоже. Мало ли что в природе бывает.