Осторожные фантастические истории - стр. 8

Но я не любил этих больших лещей и маленьких подлещиков – в них было много костей и они редко клевали. То ли дело какая либо уютная заводь около берега! Там всегда была теплая вода, кувшинки с лилиями и огромное количество щук, окуней, которые так любили червяков, что стояли в очередь в траве, дожидаясь, когда я, наконец, закину удочку с толстым и вкусным червяком.

Но в эту заводь мы поплывем, когда лещи престанут клевать на глубине. Тогда мы смотаем удочки и поплывем поближе к берегу. А сейчас отец сказал, что мы, в принципе, приплыли, и встал, оценивая, где нам остановиться и скинуть якоря. Я знал, что он каким-то своим рыболовецким нюхом выбирает самое рыбное место и поднял весла. Лодка тихо плыла в лучах солнца, которое взошло над прудом и разбудило всех рыб на глубине. «Здесь!», сказал отец и бросил задний якорь. Я смотрел, как метры просмолённой веревки исчезают в воде и думал, что мы находимся в самом глубоком месте: – здесь, судя по всему, было около десяти метров. Когда лодка остановилась, отец завязал веревку на задней скамейке и тогда я сбросил передний якорь.

Все было готово – рыба проснулась и хотела позавтракать нашей перловкой, червяками и новым деликатесом – зеленым луком. Отец накидал вокруг лодки каши, и пока косяки лещей плыли в глубине к бесплатному завтраку, мы распутали удочки и насадили на крючки теста и червяков. Зеленый лук отец не стал насаживать на крючок. Я это сразу заметил и сказал ему. Пришлось отцу на одну из своих удочек насадить пару зеленых мясистых стрелок и закинуть ее подальше: – отдельно от всех остальных удочек. Их у него было шесть штук, и они расположились веером с кормы лодки.

Я сидел на скамейке на носу лодки, и у меня было только три удочки. На одну я насадил жирного червяка, на вторую теста, а на третью насадил лук. Когда я все сделал, то уселся и стал смотреть на поплавки. Отец давно уже сидел, рассматривая поплавки, которые выстроились в ряд, как солдаты перед сражением. Ни один еще не тонул и не лежал. «Самое время для перекура» – сообщил отец и достал папиросы.

В это время самая крайняя удочка тихо поползла к борту, и я ему об этом сразу же сообщил: – «Клюет!» Отец сразу положил папиросу на ухо, схватил беглянку и подсек. Удочка согнулась дугой, но не собиралась оставаться в лодке: – какая-то огромная рыба тянула ее под воду. Раздался тоненькое «Дзинь» – и леска лопнула. Удочка распрямилась и стала вновь прямой. Отец стал так ругаться, что я уставился на него. Потом он сел, достал из уха папиросу и зажег спичку. Когда он успокоился, то сказал, что, наверное, на эту удочку клюнул крокодил весом тонну, может быть акула или осьминог. Потом пересчитал удочки и снова стал ругаться :– дело в том, что крокодил, осьминог или акула клюнула на зеленый лук, и это его убило наповал – он никак не мог в это поверить.