Осторожно, двери открываются - стр. 29

Оцепенение. Скованность. Выпрями спину! Таня вытянула осанку, поджала губы и,обвинённая в бездействии, опустила голову.

– А я и не могу ничего делать, – она затихла ровно на столько, чтоб саму себя не услышать.

Юра легонько, успокатвающе коснулся её плеча. Да что ж за никчёмный кретин.

– Да я… Нет, прости, не так сказал.

– Мне нельзя туда. Не спрашивай почему: просто нельзя, – ответила Таня громко, тронувшись с места вперёд быстрее обычного.

– Хорошо. Не буду.

Они разошлись всего в несколько метров, но вдруг курьера кто-то быстро сбил с ног, зацепил ещё одного человека и с грубым выражением лица, поправив пальто, обернулся и прокричал:

– Смотреть надо, куда едешь, курица слепая.

Прохожие шли, не обращали внимания и быстро обступали вдруг преградившее путь инвалидное кресло. Они сдерживали себя, сжимали зубы, глубоко вздыхали. Ведь вроде стыдно будет, если такой скажешь, что она мешает под ногами. А вроде и смог кто-то. Совесть? Напросто браниться вслух мало у кого находилось времени.

А девушка расточительно не тратила время на обиды. Таня поморщилась, продолжая крепко управлять колёсами. Сколько ещё таких как тот прохожий придётся ей встретить? Вчера было четверо, позавчера двое. Их слишком много на неё одну, чтобы вслед ответить той же грубостью. Каждого не убедить в том, что она беззащитна. Глаза у Тани слегка задрожали. За что же, если она ничего не сделала никому?

Юра было дёрнулся догнать наглеца, но лёгкая хватка тонких пальцев остановила его.

– Не надо строить из себя рыцаря, он уже ушёл.

Юра выпрямился в полный рост одёргивая свою куртку, схватился за ручки кресла за спиной девушки и взял ровный курс сквозь людей. Он расправил гордо плечи. Пора было уже исправлять своё бездарное присутствие.

– Что… Что ты? Куда мы едем? – Таня хваталась за колёса, но была не в силах остановить их. Непривычно. Страшно. Что кто-то катит тебя вперёд по прямой.

– Мы ведь гуляем, так? Какой тогда смысл прогулок, если ты торопишься и вечно смотришь на дорогу, обращая внимание на всяких козлов?

Вот чёрт. В груди девушки заныла паника. Нет ничего ужасней, когда тебе пытаются помочь. Ей ведь сложно, она инвалид. Это было выше любых моральных сил – когда из тебя нарочито делают беспомощного. Её руки привыкли к тому, что из двадцати четырёх часов в сутки пятнадцать нужно крутить колёса. Из всех панических мыслей бывшая балерина оставила себе именно её, истину – слабой быть запрещено.

– Так, остановись, – Таня схватилась опять за колёса, но резина обожгла ладони.

Юра ловко объезжал ямы по тротуару.