Осторожно, двери открываются - стр. 28
Девушка скинула с сигареты дым. Она могла бы настойчиво ожидать своего парня в коридорах театра, осматривать фотографии на стенах, пересекать коридорчики музея, коротать молчаливые часы (как брошенный ребёнок в театральном запахе), но на это Лёша строго говорил – «Тебе не положено там быть». И был в этом прав. С сигареты упала ещё одна порция пепла. Осталось две затяжки.
И кто это? Запыхаясь Юра прибежал к прежнему месту встречи, поправил причёску и наглухо застегнул куртку.
– Надеюсь ты.. ты не… фух, не скучала, – глаза его от встречного ветра покраснели, на лбу скопились капельки испарины и он бегал по своим делам как спринтер. Лишь бы Таню ещё успеть застать.
Она задумчиво посмотрела на парня.
– И где же ты был?
– Рабочие дела. Так, мелочь.
Таня улыбнулась, мотнув головой.
– Так может рабочие дела лучше, чем прогулка со мной?
Юра посмотрел в телефон. На сегодня обязательные заказы закончились. В заметках остались лишь адреса, далёкие от центрального округа Москвы, а в цифрах на часах осталось время, убить которое было не в чем. Так он решил.
– Мой рабочий день закончен на сегодня. Поэтому… Давай честно, тебе же нечем себя занять. Мне тоже. Тогда почему бы не прогуляться?
Почему бы не ответить ему что-то? Опытный путь показал, что на каждый аргумент художник Юрий найдёт контраргументов не меньше пяти. Он бьёт удобными картами, какие ничем не перебить. Его никак не перебить.
Девушка сжала губы, и резко развернув кресло, двинулась в сторону Лубянской площади.
– Тебе говорили, что наглость не украшает человека?
– Мне говорили, что наглость города берёт.
– И как успехи?
Юра быстро пошёл следом, стараясь не отставать ни на шаг.
– Думаю неплохо. Ты меня ещё не послала ни разу, значит, что-то я делаю правильно, – почти по углям следовал он, старательно подбирая слова. Страшно опасался, что может оступиться перед девушкой, которая в инвалидном кресле была вдвое уверенней, чем здоровый парень на здоровых ногах. Юра запнулся на ровном месте, обругал неровную плитку и снова поспешил за Таней, которая не останавливалась ни на секунду. – А кстати, мы там о чём закончили говорить? Ах, да, театр. Может, сходим как-нибудь?
Наконец она замерла, закинув голову назад.
– Серьёзно? Мы? Твоя наглость теряет берега, – её глаза сияли и непосредственностью, и злостью.
Юра наклонился поближе.
– Ну, а что: я в Большом не был никогда, ты, наверняка, уже забыла какой он изнутри. Неужели так нравится сидеть и облизываться, глядя как балерины ходят туда-сюда, а ты здесь, снаружи? Сидишь и ничего не делаешь.