Остаюсь оптимистом - стр. 5
В 1928 году дед Пантелей вступил в ВКП(б), стал коммунистом. Он принял участие в организации нашего колхоза «Хлебороб», был его первым председателем. И когда я расспрашивал бабушку Василису, как это было, она с юмором отвечала: «Всю ночь дед твой организует, организует, а наутро – все разбежались».
В 30-е годы дед возглавил колхоз «Красный Октябрь» в соседнем селе, в двадцати километрах от Привольного.
И пока я не пошел в школу, в основном жил с дедом и бабушкой. Там для меня вольница была полная. Чувствовал я себя у них главным. И сколько ни пытались оставить меня хоть на время у родителей, это не удалось ни разу. Доволен был не только я один, не меньше отец и мать, а в конечном счете – и дед с бабушкой.
В доме деда Пантелея я впервые увидел на грубо сколоченной книжной полке тоненькие брошюрки. Это были Маркс, Энгельс, Ленин, издававшиеся тогда отдельными выпусками. Стояли там и «Основы ленинизма» Сталина, статьи и речи Калинина. А в другом углу горницы – иконостас: бабушка Василиса была глубоко верующим человеком. Прямо под иконой на самодельном столике красовались портреты Ленина и Сталина. Это «мирное сосуществование» двух миров нисколько не смущало деда. Сам он верующим не был, но обладал завидной терпимостью. Авторитетом на селе пользовался колоссальным. Любимая его шутка: «Главное для человека – свободная обувь, чтобы ноги не давило». И это была не только шутка.
А в 1937 году деда Пантелея арестовали. Его увезли ночью. Бабушка Василиса переехала в Привольное к моим отцу и матери.
После ареста деда дом наш – как чумной – стали обходить стороной соседи, и только ночью, тайком, забегал кто-нибудь из близких. Даже соседские мальчишки избегали общения со мной. Теперь-то я понимаю, что нельзя винить людей: всякий, кто поддерживал связь или просто общался с семьей «врага народа», тоже подлежал аресту. Меня все это потрясло и сохранилось в памяти на всю жизнь.
Прошло много лет, но даже тогда, когда я был секретарем горкома, крайкома партии, членом ЦК и имел возможность взять следственное дело деда, не мог перешагнуть какой-то душевный барьер, чтобы затребовать его. Лишь после августовского путча попросил об этом Вадима Бакатина, ставшего председателем Комитета государственной безопасности СССР.
Все началось с ареста председателя исполкома нашего района: его обвинили в том, что он якобы является руководителем «подпольной правотроцкистской контрреволюционной организации». Долго пытали, добивались чтобы назвал участников организации, и он, не выдержав пыток, назвал 58 фамилий – весь руководящий состав района, в том числе и деда моего, заведовавшего в то время районным земельным отделом.