Останься. В плену у зверя - стр. 14
Она открыла рот, изогнув губы так, словно собиралась сказать что-то едкое, но передумала и молча села в автомобиль. Наверное, подумала, что иначе разозлюсь и оставлю её тут. И опять эта давящая тишина. Ладно. Как хочет! Пусть молчит!
– Иди к себе, – отдал приказ по приезду.
Она подчинилась. И снова пролежала до вечера в одном положении, подтянув колени к груди и глядя в стену. Даже не рисовала ни разу, хотя до этого не оттащить было. Вот что на этот раз?! Она же дома, убедилась, что я возил её на обследование, а не для наказания. Так что это за сцена?! Будто специально заставляет меня чувствовать себя уродом и тюремщиком!
Врач, которого я перед приёмом заставил снять белый халат, как и всех остальных в клинике на сегодняшний день (снова делал это на автомате, создавая ей более комфортные условия), перезвонил мне позже и рассказал, что её невозможность усваивать пищу – это скорее результат нервного истощения, чем какой-то физической болезни. Он проконсультировался с человеческими врачами и прописал целый список разных препаратов. Позже я занёс ей все прописанные лекарства с инструкцией по применению и несколько раз повторил, что запрещаю пропускать. Безразлично она при мне приняла всё необходимое и снова молча села на постель.
– Если не станешь принимать всё сама, придётся снова везти тебя в клинику. Думаю, ты этого тоже не хочешь, поэтому будь послушной, как обещала когда-то.
За все свои усилия я удостоился целого… кивка… Разобрался. Блядь.
Глава 6
Следующим днём один из моих ребят наконец-то притащил коробку с Эмином. Собакой-Эмином, разумеется. Брать его на руки без неё ни один из барсов не мог – мало того, что мы на генетическом уровне не выносим собак, так ещё и шерстяной комок будто бы ненавидел нас всех по умолчанию. Просто весь в хозяйку.
И я поспешил с этим ценным грузом к ней в комнату. Мне хотелось уже убедиться, что сейчас с ней всё станет как раньше, до этого выстрела. Она будет общаться с собакой, рисовать, говорить со мной иногда, я – заниматься делами и просто нормально жить, лишь изредка проводя с ней время. И тогда у меня перестанет ныть внутри предчувствие чего-то нехорошего.
Когда я вошёл, Элисса смотрела с непониманием и испугом, лишь встала, снова вытянувшись по струнке, но молчала. Тогда выпустил пса на пол, и он с радостным визгом кинулся к ней.
Девочка упала на колени, начала обнимать его, гладить, вроде бы даже чуть не расплакалась. Надо же. Мне так не радовалась.
Видимо, осознав, что они тут не одни, она прекратила поток нежностей, подняла на меня глаза и тихо поблагодарила. Просто «спасибо». Ладно. Я пожал плечами и собирался уйти, не ответив, как вдруг: