Особенная - стр. 9
– Милая ты, милая моя сестреночка! – с искренним восторгом повторил Анатолий, не спуская с сестры восхищенного взора своих веселых, жизнерадостных глаз.
Но Лика почти не слышала и не чувствовала того, что происходило вокруг нее. Словно во сне, как зачарованная, шла она, опираясь на руку брата, отвечая бессознательными улыбками на обращенные к ней взгляды.
И как будто сквозь тот же сон она говорила с кем-то, кого подвел ей отчим, пожимала чьи-то протянутые ей руки и улыбалась, но кому улыбалась – она сейчас решительно не различала.
В том же зачарованном сне провела Лика те три четверти часа, за которые она перенеслась из Петербурга в Павловск, и очнулась только перед решеткой, отделяющей их дачу, расположенную поблизости парка, от пыльного Павловского шоссе.
– Пойдем к Рен! – тут же предложил Толя и, подхватив сестру под руку, бегом помчался с ней по прямой, как стрела, усыпанной мелким гравием дорожке сада.
Остановившись, Лика невольно отступила в смущении: она не ожидала встретить здесь, в саду, такое большое и блестящее общество.
На плотно утрамбованной садовой площадке, окаймленной со всех сторон зелеными лужайками с коротко подстриженным изумрудным газоном и живописно разбросанными куртинами с душистыми садовыми цветами – гелиотропом, резедой, горошком, левкоем и розами, – несколько человек играли в лаун-теннис[5]. Высокая сетка разделяла площадку на две равные части, и вокруг этой сетки по углам корта группировались играющие.
Тут были два пажа лет по восемнадцати, товарищи Толи, – тоненький шатен и довольно плотный блондин, а также длинный, как жердь, штатский в каком-то необычайном спортивном костюме, позволявшем видеть его обтянутые шелковыми чулками тощие ноги; у него было надменное и самодовольное выражение лица, обрамленного рыжими баками и усами.
Не обратив внимания на присутствующих незнакомых людей, Лика так и впилась глазами в одну из двух барышень, находившихся тут же.
Сомнений не было. Подле мисс Пинч, ни капли не изменившейся за восемь лет разлуки с Ликой, стояла старшая из сестер Горных. Впрочем, Лика скорее догадалась, что это она, нежели узнала сестру.
Высокая, с длинными костлявыми руками и ногами, с некрасивым надменным лицом и белокуро-пепельными, гладко зачесанными волосами, двадцатидвухлетняя Ирина Горная казалась старше своих лет. Краски молодости, казалось, никогда не оживляли это удлиненное лицо; глаза давно потеряли свой радостный детский блеск или, вернее, никогда и не были знакомы с ярким блеском, присущим молодости. На ней были надеты короткая клетчатая юбка и английская рубашечка с мужской крахмальной манишкой, тугим стоячим воротником и черным галстуком. Завершали наряд похожая на блин спортивная фуражка и желтые туфли без каблуков.