Основное богословие. Учебное пособие - стр. 22

Как и философы эпохи Просвещения, романтики пытаются отыскать новые, в противовес религиозным, начала жизни. В рамках романтизма была осуществлена тенденциозная попытка заменить религию эстетикой. Так, Ф. Шиллер (1759–1805), один из корифеев романтизма, в своих трудах «Об эстетическом воспитании человека», «О нравственной пользе эстетических нравов» и др., проводит мысль о необходимости замены религиозного воспитания, а значит, утверждения нравственных норм, эстетическим. Будучи «теоретиком искусства, эстетиком, он ставил искусство на совершенно самостоятельную почву, всю жизнь свою не переставая заниматься разработкой и разъяснением своего художественно-эстетического исповедания веры»[64]. Придавая основополагающее значение эстетике, отводя ей первичную роль, «Шиллер прямо указал на идею нравственности как на такую, выражение которой мы можем встретить в прекрасных явлениях»[65]. По Шиллеру, именно эстетика должна нравственно воспитать человека, сформировать его нравственное стремление. Благодаря искусству человек должен научиться быть благороднее в своих желаниях и избегать возникновения желаний низменных. Для Шиллера эстетическое наслаждение обладает реальной жизненностью и «потому так полно и радостно, что в нем находят себя удовлетворенными и чувственность, и разум, вся душа, весь человек… Он полагал, что добро и истина в их идеальном совершенстве отождествляются с красотой»[66]. Преимуществом эстетического чувства является то, что бескорыстно и возвышенно, и потому может воспитывать в добре, «удерживать от безнравственных и эгоистических действий, нарушающих гармонию мирового бытия, и таким образом содействовать созиданию идеального общежития»[67].

В свете учения Шиллера понятными становятся слова Н.В. Станкевича (1813–1840), одного из первых западников[68], который с детства был погружен в мир немецкой романтики: «искусство делается для нас божеством».

Но может ли действительно эстетика заменить собой религию и стать существенным регулятором индивидуальной и общественной жизни? Действительно, между религиозным и эстетическим чувством есть нечто сродное и в содержании, и в способе их реализации. Религия и эстетика одинаково действуют на нас в том смысле, что обе направляют нас к высшему идеальному миру[69], при этом чувство прекрасного, как и религиозное, носит характер спокойного равномерного наслаждения. «В религии и искусстве идеи высказываются не в отвлеченном виде, а в конкретном (образном) выражении. В религии, подобно тому, как и в искусстве, чистая идея облекается в покров образа, через что является как предмет наглядного созерцания. Догматические и нравственные понятия, которые Церковь посредством слова проводит в сознание верующих, она символически выражает в благолепных обрядах богослужения и через то сообщает этим понятиям особенную силу живо и благотворно действовать на религиозное чувство верующих»