Османская империя. Шесть столетий от возвышения до упадка. XIV–ХХ вв. - стр. 48

Тем временем Тимур, проведя разведку вокруг Ангоры, вышел к прежнему, ныне покинутому лагерю Баязида. Здесь, разграбив брошенное имущество и заняв оставленные турками шатры, армия татар устроила свой штаб, сначала перегородив плотиной и отведя для своих нужд воду речки, текшей к Ангоре. Тимур также приказал разрушить и отравить родник на пути турок, шедших сейчас с востока в погоне за ним. Здесь он подготовился к бою. Таким образом, Баязид с уставшей и измученной жаждой армией был вынужден встретиться с врагом, укрепившимся перед его собственным городом Ангора, на той самой позиции, где следовало находиться ему самому и встречать врага. Сражение завязалось на обширной равнине, начинавшейся сразу за городскими стенами, на поле боя, уже известном в истории.

Левым флангом армии Баязида, состоящим из анатолийских частей, известных своей лояльностью, командовал его старший сын Сулейман; арьергардом – его другой и самый любимый сын Мехмед. Правый фланг, где были отряды сербов и других лояльных европейских контингентов, возглавил его шурин – серб Стефан Лазаревич. Сам Баязид занял позицию в центре, расположив вокруг себя янычар. Но, составляя боевой порядок, султан, ослепленный гордыней, допустил последнюю роковую ошибку. Следуя обычному тактическому принципу постановки малоценных воинов под первый удар вражеской атаки, Баязид поставил в первую линию кавалерию анатолийских татар. Битва едва началась, когда те дезертировали и перешли к Тимуру, что вполне можно было предвидеть в отношении войск, мобилизованных для того, чтобы сражаться против собственных соплеменников. Султан таким образом в одночасье потерял четвертую часть своих сил.

Теперь Баязид мог атаковать только левым флангом. Повинуясь приказу, Сулейман бросил в кавалерийскую атаку анатолийских конников. Они мужественно сражались против града стрел и обжигающих языков «греческого огня». Но воины Сулеймана не смогли прорвать ряды татар и в конце концов в беспорядке отступили, потеряв примерно пятнадцать тысяч человек. После этого армия Тимура перешла в наступление, его кавалерия преследовала турок справа от него, пока не скрылись из вида. После ожесточенного сопротивления, разгромив сражавшихся, как львы, сербов, за что Тимур воздал им должное, его армия прорвала левый фланг. И наконец она обрушилась на центр турецкой позиции, где находился султан лишь со своими янычарами и остатками османской пехоты.

Превзойденного по всем статьям Баязида медленно, шаг за шагом, оттеснили на вершину небольшого холма. Здесь он еще несколько часов продолжал биться вместе со своей личной гвардией и остатками его разбежавшихся войск – до наступления темноты. Теперь, когда все было потеряно, Баязида поддерживало только его знаменитое упрямое мужество. «Удар Молнии, – писал турецкий историк, – продолжал размахивать своим тяжелым боевым топором. Подобно тому как голодный волк разгоняет отару овец, он разбрасывал врагов. Каждый удар его грозного топора наносился с такой силой, что во втором ударе уже не было необходимости». Таким, все еще отчаянно сражающимся, его обнаружили воины Тимура, вернувшиеся на поле сражения после окружения и полного разгрома турецких войск. Вскочив на коня, Баязид предпринял последнюю попытку скрыться на другой стороне холма, пробившись сквозь ряды татарских лучников. Но его настигли, стащили с лошади, связали, а затем привели в шатер Тимура, который спокойно играл в шахматы со своим сыном.