Оскомина - стр. 27

Она ослабила ремешки и достала тетрадь, на обложке которой было крупно выведено: «Гордей Филиппович Варга.

Амбивалентная монада». А чуть ниже и почерком помельче: «Свечин. Конспекты, выписки, диалоги».

Тут она вздрогнула, словно ее обожгло о крапиву.

– Свечин?

– Да, Александр Андреевич. Чего ты испугалась?

– Забери назад эту гнусную тетрадь.

– Почему гнусную? И почему забрать?

– А потому, что этот Свечин – враг моего папы. Папа мне о нем рассказывал.

– Враг?

– Да, самый настоящий враг и завистник.

– Чему же он завидует?

– Таланту моего папы как командира и полководца.

– Кто тебе это сказал? Подруги в песочнице?

– Никакие не подруги, а сам папа. Мой папа – Тухачевский, – сочла нужным повторить она, словно убедившись, что подобные вещи быстро забываются и их следует напоминать снова и снова, чтобы до других наконец дошло, кто ее папа.

– Врет он, твой папа.

– Дурак! Мой папа никогда не врет. И если ты еще раз об этом скажешь, я тебя поколочу.

– А я говорю, что врет.

– Чем пахнет? – прежде чем меня поколотить, Светлана поднесла мне к носу маленький, крепко сжатый, острый девчоночий кулачок. – Сейчас ты у меня узнаешь, как клеветать на моего папу.

– Тогда мой дедушка врет, по-твоему?

– Может, и врет. А что он тебе сказал?

– Он мне сказал, что Александр Андреевич Свечин гений и великий пророк, а гении врать не могут.

– Еще как могут. Мой папа тоже гений.

– Ага! Вот ты и признала!

– Что именно я, по-твоему мнению, признала?

– Ты сказала, что гении могут врать и что твой папа гений. Значит, он врет.

– Не он врет, а твой дедушка врет.

– Почему это?

– А потому это.

– Ну почему, почему?

– По определению, как говорит в таких случаях мой папа.

– Хорошо, я позову дедушку, и мы спросим, говорит ли он правду или врет.

Светлана смущенно оправила на коленях платье.

– Этим ты поставишь меня в неловкое положение.

– А ты меня уже поставила.

– Чем?

– Тем, что так отозвалась о самом дорогом человеке для нашей семьи – об Александре Андреевиче Свечине.

– Самым дорогим может быть только папа или сам Сталин. А если вам дорог другой, то он не только враг моего папы, но и враг Сталина. Врагам же не место в нашем обществе.

– А где же им место? – спросил я, хотя лучше было не спрашивать, поскольку Светлана могла ответить лишь то, что я и сам знал лучше ее:

– В тюрьме или в могиле.

Дверной звонок у нас настолько напоминал телефонный, что невозможно было отличить, особенно сидя в гостиной, и мы часто бросались к двери, когда нужно было взять трубку, и, наоборот, брали трубку, если требовалось открыть дверь. Поэтому мать, спеша на звонок к телефону, всегда просила кого-нибудь: «Откройте дверь!» А открывая дверь, на всякий случай посылала гонца к телефону: «Кажется, звонят!»