Осколки - стр. 4

А внутри все еще жива мысль: рвануть отсюда, что ли- только вот куда, да и язык учить лень. Да и все равно и там проблемы- беженцы, безработица, однополые браки – тьфу! В нашем болоте лучше! Вот Усманов показывает свои дворцы на тьюбе- и пусть другие посмотрят, как у нас в России жить можно, на зависть гнилому западу с их гнилой демократией. А у нас- стены из золота и столы с инкрустацией, а стены-то музейными картинами увешаны. Знай наших! У Усманова ведь лучше сохранятся картины и вазы, а в музее – разворуют!

А раб? Да пусть живет! Мы уже и сроднились с ним, да и без него ведь и рай в шалаше раем не покажется, верно?

Жил-был на свете маленький мальчик, и его звали странным именем – Мася Пу. Был он красив и голубоглаз, с круглой головой и густыми, жесткими волосами. Но была у него тайна. С детства он чувствовал, что внутри он был совершенно пустой. Совсем пустой, и эта пустота в нем была живая. Он ходил в детский сад и танцевальную школу, кушал мороженое, но все равно чувствовал, что он внутри пустой. Но внешне это никто не замечал.

Мама гладила его по головке, а он отдергивал руку и говорил ей: «Вы меня, мама, не трогайте». Так он ей говорил. Но он ей не говорил о своей тайне – о том, что он был внутри пустой. В детском саду к нему подходили дети, но он не мог с ними играть, потому что он чувствовал свою пустоту. Иногда она в нем росла и становилась больше него самого. Тогда он забирался в кровать и не хотел оттуда вылезать, пока эта пустота не уменьшалась в размерах. Пустота была живая и управляла жизнью Маси Пу.

Иногда он даже не ел ничего, так как пустота закрывала ему рот, тогда Мася Пу плакал в темноте под одеялом, но взрослым он о своей пустоте ничего не говорил. Он даже пытался вставать на голову, чтобы эта пустота из него вышла. Он долго стоял на голове около стены с открытым ртом и ждал, что пустота выйдет из его рта, как однажды вышли из Маси Пу глисты, которым его заразила домашняя кошка. Глисты были живые и вышли вместе с какой-то слизью, но пустота так в нем и осталась.

Иногда пустота сжималась в темный, маленький комочек, и тогда Мася Пу облегченно вздыхал и ему казалось, чт он, как все. Тогда он смеялся и играл с котенком и ел мороженое, но потом пустота расширялась в нем, и он опять чувствовал себя плохо и одиноко. Пустота его пугала, показывая ему страшные картинки. Она была серой и лохматой. Она была живой. И тогда Масе Пу хотелось бежать от всех: от мамы, папы, кота, домашней собаки. Он представлял себе, что он был пуговицей, которая все время отрывалась. Ег спасала только родная бабушка, которая любила Масю Пу и знала про его пустоту – или догадывалась. Ведь он и бабушке ничего не говорил. Бабушка не боялась этой пустоты. Она гладила Масю Пу по голове с жесткими волосами и приговоривала: «Ничего, сыночек, все пройдет». Так она ему говорила. Но бабушка умерла, а пустота так и осталась жить в растущем теле Маси Пу.