Ошибка оборотня - стр. 45

– Нет, спасибо, – желания вести беседы во мне как не было, так и нет. – Не пью на ночь крепкие напитки.

– Я же не вино предлагаю, – хмыкает двуликий, оборачиваясь ко мне всем корпусом. – Хотя могу и его, если захочешь?

Он упирается поясницей в столешницу и складывает руки на груди, напрягая мускулы. То, что красуется, легко догадываюсь, но не комментирую. Зачем акцентировать на этом внимание, вдруг неправильно поймет мои слова, потом устану доказывать, что мне безразличны его маневры. Моему Джеку он совершенно не конкурент.

Предложение с алкоголем пропускаю мимо ушей. Дотягиваюсь до банки с какао и насыпаю пару ложек в глубокую вытянутую чашку из молочной глазури. Добавляю три кусочка сахара и только после этого оборачиваюсь к мужчине.

– Позволишь подойти к чайнику? – уточняю, останавливаясь от него в паре шагов.

Не хочу приближаться больше, чем сейчас. Не хочу, чтобы его запах оседал на моей одежде. Мечтаю побыстрее закончить и подняться к себе.

– Да пожалуйста, – хмыкает Йен, но вместо того чтобы отойти к столу, где его дожидается еда и напиток, он лишь на полшага сдвигается вбок.

Делает это намеренно. Не освобождает пространство до конца, а лишь намекает на попытку исполнить просьбу. Отлично это понимаю. Впрочем, как и он. Не зря же так довольно ухмыляется, скаля зубы.

Стараюсь подавить недовольство. Но это сложно, поскольку нарушает мои планы: чайник по-прежнему остается за мужской спиной, и чтобы до него добраться придется приблизиться к Мархову. Прикусываю щеку изнутри и, глядя только вперед, шагаю.

После нападения в академии присутствие в личном пространстве посторонних вызывает отторжение и дрожь беспокойства. Вот вроде те мерзавцы лично мне ничего не успели сделать, а психологически расшатали заметно. И вроде умом понимаю, что ситуации, та и сейчас, разные, но напряжение не отступает.

– Стесняешься меня, омежка?

Я не ожидаю, что двуликий резко качнется в мою сторону, чтобы задать этот вопрос, и испуганно отшатываюсь от него прочь. Чего не предполагаю, так это того, что голая стопа заскользит по гладкой плитке пола, и я начну заваливаться на спину.

Упасть не успеваю, чужие руки фиксируют меня раньше.

Дыхание сбивается и спазмом застревает в горле, сердце перепуганной птахой взрывается бешенным стуком в груди, подмышки и ладони потеют.

– Что ж ты такая неуклюжая, красавица? – ухмыляется довольно Мархов, игнорируя панику в моих глазах, и, сжимая крепче, наклоняется ниже.

Выгибаю шею, стараясь отклониться, потому что сомнений не остается в его намерениях и, сглатывая удушающий ком в горле, сиплю: